Легко видеть

Если бы к ним на вершину на ночь глядя не вышла следующая штурмовая связка Сергея Бершова и Михаила Туркевича – истинных героев Эвереста – 82 – на судьбе двух самых первых советских восходителей был бы поставлен крест, экспедиция была бы немедленно свернута по приказу из ЦК КПСС, а само небывалое прохождение юго-западной стены многолюдной командой не принесло бы никакой славы большинству ее членов за их в высшей степени рискованный и самоотверженный труд. На счастье всей экспедиции, Бершов и Туркевич находились в блестящей форме. Именно они первыми прошли большую часть отвесов юго-западной скалы, о чем в сообщениях Тамма в Москву в основном умалчивалось. А ведь это были лучшие скалолазы всей команды и даже страны и, как оказалось, вообще хорошие и сильные люди, от которых, однако, заранее мало кто ожидал, насколько именно их вклад в общее дело превратит исчезающий призрак победы в подлинный и бесспорный спортивный триумф.

Бершов и Туркевич встретили спускающихся Балыбердина и Мысловского недалеко от вершины Эвереста и дали им немного сухофруктов и питья. Учитывая близость высшей точки, они попросили Балыбердина согласиться с тем, что они сбегают на вершину прежде чем помогать первой двойке вернуться в штурмовой лагерь 5. Благородный Владимир Белыбердин и тут не проявил эгоизма. Он понимал, что значит достижимость Эвереста для тех, кто так стремился на него и оказался совсем рядом. И именно он разрешил нравственную проблему, вставшую перед Туркевичем и Бершовым – идти вверх или спасать безмерно задержавшихся в смертельно опасной зоне людей. Балыбердин не стал ни отговаривать их от восхождения, ни обрисовывать, в каком состоянии он находится при Мысловском. Достаточно было беглого взгляда, чтобы понять – лидер команды находится в почти полной отключке. За это его поздно было винить, а спасать еще все-таки было не поздно. Однако Балыбердин решил, что и в таких условиях не имеет права лишать ребят возможности побывать на главной вершине мира и никаких категорических просьб не произнес. Обе связки на время распрощались. К чести Мысловского, немного пришедшего в себя, он тоже не возразил против рывка второй двойки к вершине. И Туркевич с Бершовым рванулись вверх. Через пятьдесят минут хождения и лазания они достигли вершины, и проведя на ней полчаса, поспешили вниз. Через час, в полночь, они подошли к Балыбердину и Мысловскому. За два часа двадцать минут, прошедшие со времени расставания, последние двое прошли вниз совсем немного. Мучительный спуск в темноте имел только одно положительное качество – работа кое-как согревала. В 5 часов утра, уже после рассвета, все четверо подошли к лагерю 5. К этому времени Мысловский и Балыбердин пробыли на ногах 22 часа 50 минут, почти без питья и еды, на морозе, при свете и в темноте, что было своего рода рекордом.

Воздаяния за подвиги в деяниях на диво удавшейся экспедиции со стороны государства были, как обычно, не вполне адекватными. Высшими наградами – орденами Ленина – удостоили Мысловского и Балыбердина. Тамм, как руководитель, гнувший самостоятельную линию, далеко не всегда одобряемую руководством в Москве, получил награду рангом пониже – орден Трудового Красного Знамени. Ту же награду получили Бершов и Туркевич, обеспечившие счастливый финал экспедиции в большей степени, чем кто-то другой. Тамм как начальник экспедиции сработал на грани фола, Белыбердин с Мысловским – на грани жизни. Туркевич с Бершовым впервые в истории совершили все восхождение из последнего предвершинного лагеря практически полностью в ночное время, чем вряд ли стоило бы гордиться, если бы к тому не вынуждало критическое положение первой двойки. Ночной выход на штурм спас жизни двух людей, саму экспедицию – от трагического финала, а Тамма – от серьезнейшей травли. Словом, итог оказался блестящим, хотя мог быть совсем другим. Не случайно Владимир Балыбердин назвал свою главу в книге «Эверест-82» «Неправильное восхождение». И все-таки и все-таки… Одиннадцать восходителей сумело побывать на вершине Эвереста, взойдя туда по сложнейшему пути. Это было чрезвычайно много, просто несравнимо ни с чем другим в практике Гималайских экспедиций того времени на восьмитысячники. Тем не менее, советских альпинистов в тот раз могло быть еще больше.