Лекции по искусству. Книга 4

Однако немного о Гойе. Для Гойи война ― это совсем не то, что для Веласкеса. Для Гойи война ― это насилие, уничтожение нелюдями, вражеской армией невооруженных мирных жителей. Это не единоборство, это уничтожение вражеской и не вражеской армии, своих и не своих соотечественников. Его мозг вскипает от негодования. Он призывает нас ненавидеть насилие. Именно насилие! Призывает, потому что в нем очень сильный дух памфлета, очень открытый темперамент. Вообще Гойя — один из очень немногих людей в классической художественной истории 19-го века, который так открыто с вами общается, бросая вызов своим искусством. Поэтому он и делает такие замечательные офорты. И вот он предлагает нам воспламениться негодованием и ничего не бояться. Я остановилась бы сейчас на этой картине Гойи именно как на явлении, потому что немыслимо, как человек 19-го века, переживший этот момент оккупации, с предельной ясностью и точностью сохраняют свою цельность. Нельзя забывать, что Гойя очень сложно относится к Франции, потому что в юности он очень восхищался Французской Республикой и даже принял Наполеона. Он иммигрировал во Францию, потому что не перенес возвращения монархии в Испанию, не перенес возвращения того, кого он рисовал мальчиком — Фердинанда. Он иммигрировал в Бордо. И все не так просто. Для него война — ужас, но мир остается цельным: по-прежнему стоит Мадрид, по-прежнему стоит его родная Сарагоса, по-прежнему стоит земля, и по-прежнему высится старый крепостной холм. И люди ведут себя так страшно.

А теперь посмотрим на картину Пикассо, и мы увидим картину совершенно другую. И философия у нее совершенно другая. Только Пикассо первый проговорил ее в 1937-м году. Между прочим, от первой бомбардировки. А вывод он сделал феноменальный и мы не должны об этом забывать. Он сказал то, что не сказал тогда никто, а только поворачивали спины. Я хочу немножечко описать эту картину. Во-первых, она написана в черно-белой манере, но белого там не так много. Но почему она черно-белая? Почему она лишена других цветов? Потому что мир померк, он обесцветился, он лишился солнечного света. Свет из мира исчез. Исчезло главное преимущество жизни ― он стал безжизненным, а, следовательно, черно-белым. Вы знаете, когда Тарковский снимал Рублева, он весь фильм создал черно-белым и только иконы Рублева остались в цвете. Почему? Потому что он говорил на языке истории. Это негатив, повествующий о далеких временах, о старине. Это плод его воображения. Чего-то того, чего уже нет, что уже исчезло. А в цвете осталось то, что до сих пор является тем самым «есть», то есть иконы. Потому что они были так написаны, и они такими остались и сейчас, а самого Рублева и тех событий нет. Вот и у Пикассо особое отношение к цвету. И его картина не просто черно-белая — она обесцвечена. Все, абсолютно все образы этой картины как бы раздроблены, обезображены, доведены до абсолютной точки экстатической изобразительности или выразительности, когда все находится за пределами нормальных чувств или отношений. И это бегущая женщина слева. Она бежит с ребенком, тащит его за собой. Эта ее вытянутая шея, этот страх и отчаяние, которые находятся за пределами отчаяния и страха. И справа, из пылающего дома выскакивает фигура солдата, у которого в руках сломанный меч. И что самое интересное, и на это стоит обратить внимание — это черно-серая фактура всей картины, вбирающей в себя огромное количество какого-то газетного текста. Как будто бы это такой газетный коллаж. Конечно, никакой газеты нет. Но всему наступает конец: и книжной цивилизации, и газетной. И всем чувствам. И над всем миром вновь царит некий хтонический ужас добытийного первобытия, и возникают его сквозные персонажи, проходящие через все его творчество ― бык и лошадь. Антиперсонажи Пикассо. Быки, лошади. Тема любви и смерти, где они являются образами смерти, возникшими из преисподней хтоническими образами Небытия. Просто необходимо давать каждому персонажу или каждому элементу определенную трактовку, потому что в картине Веласкеса или в картине Гойи, это сделать невозможно. Если «Сдача Бреды» или «Расстрел» — вещи, написанные и связанные с определенными фактами, и написанные, как драматургия, имеющая свой собственный рассказ, свою складность, то эта вещь мифологизированная. И эти мифологизированные персонажи врываются откуда-то, как Фемида со светильником в руке. Неистовая дочь Титанов — Титанида, Фемида — богиня справедливости. У нее много всяких функций и одна из них ― возмездие, вот она и врывается осветить и свершить!