Лекции по искусству. Книга 4

Я часто задаюсь вопросом, как, каким образом он смог написать такую махину за месяц? Как будто она уже была вся в нем готова и ему осталось только перенести ее на холст. Как он говорил сам: «Я ничего не ищу, я нахожу». Это было его собственное выражение и загадка экстраординарной личности — личности, ни на кого ни похожей, не имеющей никаких аналогов в мире. И мы не можем судить о том, как он мог за месяц создать эту композицию. Тем не менее, она побывала на Всемирной выставке в Париже, в мае 1937 года.

Вы думаете эта картина кого-нибудь взволновала? Кого-нибудь удивила? Была кому-нибудь интересна? Нет. Представьте себе, что нет. И Пикассо сказал: «Я получил и от своих врагов, и от своих друзей». А великий архитектор и философ современного кубанизма Ле Корбюзье написал: «Картина Пикассо видела только спины посетителей». Ничего себе отзыв. Современники эту картину, вообще, не восприняли. Во всяком случае те люди, которые были на этой выставке в Париже. Потом картина поехала гастролировать по Соединенным Штатам Америки. Рассказывать о ее хитросплетениях я не буду, но ходят такие замечательные разговоры, что когда немцы увидали большую открытку этой картины в мастерской Пикассо во время войны, они спросили у него: «Это вы сделали?» На что Пикассо ответил: «Нет, это сделали вы!»

«Герника» — великая картина. Я не знаю, как зрителям того времени — они тогда не были готовы к ней, хотя, сказать, что в 1937-ом году Пикассо не был персоной номер один, мы никак не можем. Пикассо всегда был знаменит. Вот есть художники, которых не знали при жизни, не ценили, не понимали, а Пикассо всегда был знаменит.

Хемингуэй очень интересно описывает свой разговор с одной, очень знаменитой дамой, американкой Герард Рудестаен, которая покупала Пикассо. Он как-то сказал, что очень бы хотел купить картину Пикассо, на что эта Герард ему сказала: «Это уже невозможно! Покупать надо своих современников». А это были какие-то двадцатые годы.

А Пикассо уже тогда Хемингуэю был не по карману — это был художник и знаменитый, и дорогой, и законодательный, и очень авторитетный. Поэтому сказать, что его картина «Герника» не была принята, потому что никто его не знал — нет — она просто была не понята. Почему-то вот так — лицом к лицу, лица не увидать. Ее не разглядели, как мгновенный отклик на событие со словом «вдруг». Но прежде, чем продолжить свой рассказ о «Гернике», о том, как мы можем видеть ее сегодня, а сегодня мы можем видеть не только ее, но и все этапы работы над ней, мне бы очень хотелось напомнить о том, что это не просто картина, описывающая событие, произошедшее в определенное время, а картина, написанная по историческому факту. И эта картина, как я полагаю сегодня, не просто картина о бомбардировке или о войне, это картина философская. Картина философии войны. И для того, чтобы понятнее была моя мысль, я хочу обратиться к испанским предшественникам Пикассо, а именно к Веласкесу и Гойе, которые тоже написали картины о войне и те имели свою дату, свой год и свою буквальную историческую достоверность. И это является той исторической достоверностью, тем документом, что был интерпретирован великими художниками и великими умами своего времени.

«Сдача Бреды»

А теперь, я хочу рассказать чуть больше о Диего Веласкесе, написавшем картину «Сдача Бреды» — это очень большая картина, которая висит в Мадриде, в музее Прадо, и, конечно, о Франсиско Гойе и о его «Расстреле повстанцев 2 мая 1808 года в Мадриде», которая так же находится в музее Прадо. Мне очень хочется рассказать об этих картинах, потому что тогда становится понятным отношение Пикассо к войне. Становится понятен язык его картины, который в 1937-ом году, хоть, и был знаком зрителям, но казался, видимо, совершенно неуместным. Итак, Диего Веласкес по заказу, подчеркиваю — по заказу своего короля, а он был придворным художником Филиппа, написал очень большую картину, связанную с событием, ну, просто согревавшим сердце испанцев — «Сдача Бреды». Она была написана в 1735–1736 годах, то есть ровно за 300 лет до Пикассо.

Расстрел повстанцев в Мадриде

И мы можем увидеть, как за эти 300 лет меняется сознание людей и их отношение к войне. 300 лет тому назад, на земле обитало другое человечество, и хотя любая война всегда есть погань, грязь, кровь, ужас, сиротство, насилие и развязывает самые низменные страсти у людей, но, все-таки, дело не в этом массовом и стадном состоянии, а в том осмыслении, которое всегда дает та высшая категория людей, так сказать, интеллектуальная, художественная элита, потому что она остается. Поэтому осталась «Сдача Бреды», а не те люди, что поворачивались к «Гернике» спиной. Это была великая победа испанцев, потому что они вели совершенно сокрушительную и неудачную войну с голландцами, просто совершенно никуда не годную. И проигрывали все время.