Лекции по искусству. Книга 4

И вдруг, однажды, они выиграли сражение при маленьком голландском городке, очень, кстати сказать, сегодня интересном университетском и художественном городке, очень старинном, который называется Бреда. И они выиграли эту войну. Подумаешь, какая победа! Никакой уж особой эта победа не была, но они, вдруг, взяли этот город. Боже мой, какая была радость! И Филипп заказывает Веласкесу картину, и Веласкес эту картину пишет. Что за удивительная вещь! Когда-то она называлась «Копья» и это понятно, когда смотришь на нее, то видишь стройный строй копий с правой стороны. Это был образ победы.

Но картина эта, если вы обратите внимание, написана с точки зрения пространства монтажно, то есть мы видим одну часть картины — такую панорамирующую, с верхней точки. И событие на переднем плане происходит, как бы перед нами, но на фоне Испании. И поэтому мы видим передачу ключей от Бреды графом Нассауским герцогу Спинола. Это выделено такой центральной группой. Потом мы видим место действия — театр военных действий, где с левой стороны стоят голландцы — такой небольшой компанией расстроенных людей, а справа находятся испанцы — организованные, как говорится, под ружьем. Разумеется, они стояли не под ружьем, а под копьем. И, наконец, с верхней точки мы видим крупный, общий план — панораму на фоне всей Испании. Мы видим, как бы три точки: одна — это передача ключей от Бреды. Вторая — театр действий. И третья — широкую историческую панораму. Конечно, центральная часть этой картины, особенно выделена Веласкесом. Даже лошадь стоит так, как бы замыкая эту композицию. Эти две фигуры, в которых вся суть — граф Нассауский, который немножко согнул спину, не то, чтобы подобострастно — нет. Он с покорностью передает ключи от города герцогу Спинола. Но герцог Спинола не гордится этим. Он не высокомерен. Он даже так нежно, по-братски, треплет плечо графа Нассауского: ничего, дескать, бывает, война.

Гуманист, великий гуманист Веласкес. Как пишет он побежденных голландцев! Он же пишет их портреты. Ну и что, что они стоят немножко потрепанные — это красивые, молодые ребята, у них вся жизнь впереди! Как они прекрасно написаны! И врагов, и своих, он пишет одинаково: по отношению к ним, как к людям, по отношению к ним, как к личностям. Да, одни победители, другие побежденные, но он призывал к милости, к падшим. Есть интонация высокого гуманизма в этом акте передачи ключей. Есть великое уважение, с которым он пишет всех людей. К тому же, стоит согласиться, что его кисть божественная! Вот вы подходите к картине, смотрите, как написаны одежды на голландцах, их камзолы — это широкий мазок, это переливание, такое мерцание цвета, которое он так любит, которым так наслаждается, что сама по себе картина имеет праздничность, а не уныние. Да, в ней есть победители и побежденные, но они просто находятся в ситуации победы или поражения. Они — люди, они — прекрасные, молодые люди. И эта картина есть философия войны. Да, есть война, но есть и, как бы сказать, тема великого гуманизма, милость к падшим, победители и побежденные.

Надо оставаться людьми вне зависимости от того, на какой стороне ты находишься в театре военных действий. Нет никакого ожесточения. Кисть его прекрасна ― она пишет цельный, сохранный, прекрасный мир. Вот это Веласкес 17-го века.

Диего Веласкес

Франсиско Гойя

Проходит 200 лет. Начало 19-го века. В Испании живет Франсиско Гойя. Мы не будем говорить, что он более или менее великий, чем Веласкес — это смешно. Они оба — гении испанского народа. В Испании также, как и в России, художник всегда больше, чем художник. Также, как и Веласкес, Гойя был не только художником. Испания не только говорила, как бы его кистью, она еще говорила его словами, как и словами Сервантеса и Лопе де Вега. Что я подразумеваю под тем, когда говорю, что страна говорит словами художника — это, когда художник говорит словами истории, времени и нации, а не правительства. Художники представительствуют перед нами, как время, как эпоха и как страна.

Эжен (Евгений) де Богарне