Лекции по русской истории. Северо-Восточная Русь и Московское государство

Присматриваясь к содержанию заключенных договоров, без труда замечаем, что дело шло о чем-то большем, чем простой отказ от раздела Юрьева удела. Иван Васильевич начинает перестройку на новый лад внутренних отношений семьи московских Даниловичей. Он не только добивается от братьев признания великим князем и вотчичем всего великого княжения своего пятнадцатилетнего сына Ивана Молодого, но кладет в договорах 1473 г. начало изменению самих воззрений и судеб территориального владения московского. Любопытно отметить, как Иван Васильевич пользуется при этом традиционным представлением о вотчинной наследственности уделов, обеспечивая в пользу своих прямых потомков вотчинное право на великое княжение, с территорией которого уже нераздельно слиты владения московские, какими его благословил его отец. Но это еще не все. Наиболее острым вопросом между братьями стал вопрос о так называемых «примыслах». В прежних договорах обычно встречается взаимная гарантия князьями друг другу не только владельческого жеребья, но и будущих примыслов. Не случайно, надо полагать, в договорах 1473 г. находим обязательство младших князей «ни въступатися» в то, что князь великий «собе примыслил или что собе примыслит» (со своими детьми), но не встречаем подобной гарантии за князьями-братьями их возможных примыслов. По-видимому, Иван Васильевич не был склонен допускать расширения удельных владений. Конечно, наибольшее значение договоров 1473 г. в истории междукняжеского права московского состоит в отказе (вынужденном) от права на раздел между братьями выморочного братнего удела. Иван Васильевич уже осуществил присоединение Юрьева удела к великому княжению, обошелся без «уступки» себе братьями их долей права на это выморочное владение, и заставил их только гарантировать себе его – уже как часть великокняжеских вотчинных владений, от каких-либо «подыскиваний» под собою и своими детьми. Целью Ивана Васильевича было, как видно из дальнейшего развития этого вопроса, установить новую норму княжого владельческого права, которую он, однако, насколько знаем, формулировал в общем виде только в своей духовной: «а которого моего сына не станет, а не останется у него ни сына, ни внука, ино его удел весь в московской земле и в тферской земле, что есми ему ни дал, то все сыну моему Василью; а братьа его у него в тот удел не въступаются»[241]

. Выморочный удел должен целиком идти великому князю, без раздела с братьями.

Чтобы не дробить этого вопроса, вспомним судьбы братних уделов при Иване III. В 1481 г. умер князь Андрей Меньшой. Его духовная весьма интересна. Перечисляя состав «своей вотчины, чем его благословил отец его», князь Андрей заключает: «и та моя вотчина вся господину моему, брату… старейшему великому князю Ивану Васильевичю»[242]

. Сама формула – без слов «даю по себе» и «благословляю» – показывает, что тут нет так называемого «завещательного распоряжения» уделом: перед нами простое констатирование неизбежного факта. Нет, конечно, этого и в следующей статье, подтверждающей, что волость Иледам, данная княгине-матери из Андреева удела «до живота» по духовной Василия Темного, за ней так и останется, а по ее кончине перейдет к великому князю. Зато свои подмосковные села Раменейцо, Ясеневское и Танинское Андрей дает Андрею Великому, Борису и племяннику Василию Ивановичу, сыну великого князя, да просит великого князя «отвести» Троице-Сергиевскому монастырю сорок деревень волостных из Сямской волости, что на Вологде. Эти земельные владения выделяются собственно из «удела», но слишком определенно имеют лишь хозяйственно-землевладельческий характер, чтобы придать духовной Андрея Меньшого сколько-нибудь политический характер[243]. Около того же времени Иван Васильевич заставил дядю Михаила Андреевича уступить себе свои «отчины», а Верею взял «за вину» его сына и дал ему «до живота». Все эти основные приобретения, инкорпорированные великому княжению, Иван Васильевич договорами 1486 г. с братьями Андреем Большим и Борисом обеспечивает oт их «подъискиванья» за собой и своим потомством[244].