Лекции по русской истории. Северо-Восточная Русь и Московское государство

В 1494 г. умер Борис Васильевич, но его Волоцкий удел не стал выморочным: он разделен по отцовскому ряду (не дошедшему) между двумя Борисовичами – Федором и Иваном. Младший, Иван Борисович, получил Рузу, но умер в 1504 г. бессемейным, и Рузский удел перешел к великому князю. Иван III дает Рузу и половину Ржевы, что дал ему «братаничь» его «князь Иван Борисовичь», по духовной, составленной, вероятно, в том же 1504 г., своим сыновьям, кроме, однако, одного «села з деревнями» (из Рузских волостей), что дал Иван Борисович брату Федору. Этого приобретения обеспечивать от чьих-либо «подъискиваний» было уже незачем: Андрей Большой умер в одном году с братом Борисом. А Федор Борисович пережил Ивана III на своем Волоцком уделе. Он умер в 1513 г., в надежде, что у его княгини родится сын после его кончины, и он его благословляет Волоком и Ржевою, определяя на случай рождения дочери, чем ее наделить; но прибавляет: «А не будет у моей княгини отрода, ино моя вотчина перед Богом и перед моим государем перед великим князем, чтобы государь мой с моей вотчины душу помянул и долг заплатил»[245]. Этот удел слился с великокняжескими владениями как выморочный.

Андрей Большой умер в 1494 г. Но удел его [был] раньше взят на государя великого князя за вину брата, слуги непокорного. Князь углицкий с двумя сыновьями кончил жизнь в ссылке, и Андреевичи, подобно отцу, скончались в неволе – Иван в 1523 г., Дмитрий в 1540 г.

Так строилась вотчина великих князей московских за счет удельных владений их родичей, вотчичей, вместе с ними, на общей семейной вотчине. Эта великокняжеская вотчина называлась великим княженьем в смысле территориальном, и в ее росте строилось Московское государство, потому что «государством» государей московских были только их великокняжеские вотчинные владения. И к концу жизни Ивана Васильевича III не было уже уделов или вотчинных княжений в составе основной территории великого княжества Московско-Владимирского.

Я выделил этот процесс разрушения семейно-вотчинного владения московского (в пользу вотчинного владения великого князя) из общей связи событий и отношений времен Ивана III, чтобы больше к нему не возвращаться.

Но территория московского государства росла не только этими путями внутреннего объединения княжеской власти. Тут только крепло и сплачивалось основное ее ядро. Однако Ивану Васильевичу пришлось добиваться и другого: именно, признания, что крупные приобретения, такие, как Новгородские и Тверские земли, стоят вне традиции семейного владения семьи князей московских. Братья Андрей Большой и Борис выражали притязания на долю в этих завоеваниях, т. к. помогали в этом деле своей военной силой и считали себя совладельцами с великим князем как члены владетельной княжеской семьи. Летописи упоминают об их недовольстве тем, что он «Новгород Великий взял с ними, ему ся все подостало, а им жеребья не дал из него»[246]. Иван Васильевич вносит в договоры с братьями условие, чтобы им «в его вотчину в Великий Новгород и во Псков и во вся Новгородская и Псковская места не вступатися и что дал [Бог] ему с сыном взять вотчину у своего недруга у великого князя у Михаила, у Борисовича Тверь и Кашин и вся тверская и Кашинская места, и им также в ту в нашу вотчину не вступатися». Он говорит теперь во множественном числе о «всех своих вотчинах великих княжениях», из владения которыми и каких-либо прав на них исключены его братья – в пользу него, государя великого князя и его сына, великого князя, его великой княгини и их детей. Единство вотчины московской расширяется до представления о единстве власти великого князя над всеми великокняжескими владениями: так представляется дело, пока мы односторонне глядим только на отношения Ивана Васильевича к братьям и их притязаниям.

Насколько над ним самим имели силу семейно-вотчинные воззрения на великокняжескую власть и территорию великокняжеского владения, показывают его отношения к вопросу о преемстве власти и его духовная грамота. Иван Васильевич в борьбе с братьями отстаивает не столько новый принцип единовластия (государственного), сколько монополию на княжую власть и владение своей семьи, в сущности не сходя тут с почвы одной из древнерусских традиций, история которой может при желании быть начата со времен Мономаха или даже Ярослава Мудрого. Но относительная живучесть подобных традиций, представляя собою исторически важную черту политического быта и воззрений, фактически не нарушает огромной важности того сплочения московских владений в одну вотчинную территорию, какое наблюдаем при Иване III.

Глава III

Усложнение внешнего положения Москвы с 60-х гг. XV в. (татары, Литва и Польша)

Процесс усиления и объединения власти происходил под сильным давлением внешних отношений, которые в данную эпоху приобрели весьма значительную напряженность: международное положение Москвы значительно осложнилось в 60-х гг. XV в.