Лекции по русской истории. Северо-Восточная Русь и Московское государство

Весь этот путь пояснения, что такое введенные бояре, едва ли правилен, т. к. тексты наши не дают основания для разложения введенного боярства на сумму дворцовых должностей. Материал Ключевского уполномочивает скорее на заключение, что должности по управлению дворцовым хозяйством и введенное боярство – два несоизмеримых явления, явления разного порядка. Не исполнением тех или иных должностей определяется введенное боярство, а наоборот, окружая себя боярами введенными, князь поручал тому или иному из них путные должности, которые, однако, могли быть и в руках бояр путных, но не введенных. Слова грамоты XVI в., приводимые Ключевским: «ино сужу их яз князь великий, или мой боярин введеной, у которого будет матери моей великой княгини дворец в приказе», – показывают нам боярина введенного, которому поручается управление дворцом великой княгини матери, а упоминание, хотя, по-видимому, из очень позднего источника, о «боярине введеном» и «горододержавце» намекает на возможность встретить введенного боярина и на наместничестве. Ища конкретного определения введенного боярства, Ключевский, несомненно, суживает это понятие и переводит его в несоответственную плоскость: это-де «главные дворцовые приказчики». Я бы сказал иначе: введенные бояре – тот круг лиц, из которого князь прежде всего брал тех, кому приказывал то или иное ведомство, но этим, конечно, нисколько, по существу, не определяется введенное боярство. Известно, что попытка Ключевского определить введенное боярство, исходя из представления о нем как о личном составе дворцовых чиновников, привела его к определению Боярской думы удельного времени как «совета главных дворцовых приказчиков – по особо важным делам», чем этой думе придан, в его изложении, резко выраженный вотчинно-хозяйственный характер. Это в свою очередь связано с представлением о вотчинных княжествах удельного времени как частноправовых хозяйственных владельческих единицах. Но об управлении каких княжеств идет речь?

Все, что мы знаем о введенных боярах, касается крупных великих княжений – и прежде всего Московского княжества. А как ни мало нам известно управление Москвы, Твери, Рязани, Нижнего в XIII, XIV и XV вв., – знаем, однако, для первых двух из этих столетий о существовании должности тысяцкого, а одного этого достаточно, чтобы не сводить всего княжого управления к формам управления дворцового. В центре управления стольными городами крупных княжений стоит должность старого типа – тысяцкий, державший в старину, в Руси Киевской, «тысячу и весь ряд». Должность эту занимали люди с сильным общественным влиянием, и по мере роста силы князей, вокруг тысяцких идет какая-то внутренняя политическая борьба. При Семене Ивановиче московском на московского боярина Алексея Петровича падает тяжкая опала за какую-то крамолу против великого князя, а при Иване Ивановиче он – тысяцкий, что вызвало большую смуту, убийство его втайне, отъезд нескольких видных бояр в Тверь. Быть может, борьба и завязалась из-за самой должности, т. к. в числе отъездчиков видим В. В. Вельяминова, «последнего тысяцкого», сын которого снова отъехал из Москвы, но схвачен и казнен в 1379 г. Из четырех известных нам рязанских тысяцких трое погибли насильственной смертью. Быть может, причина трагизма, обвеявшего конечную историю тысяцких, объяснима их высоким и влиятельным положением, какое видно из связи этой должности с определенными фамилиями. Дед В. В. Вельяминова Протасий был на Москве тысяцким при первом князе Даниле, а его сыновей, хотя и не достигших «отнего» звания, памятники письменности московской продолжают называть «тысяцкими». И в Твери тысяцкие в течение трех поколений из рода Шетьевых, отец после сына.

Когда эта должность исчезает, ее сменяют наместники великого князя, – на Москве, например, опять-таки должность слишком важная, чтобы проходить мимо нее при характеристике великокняжеского управления, а ничем не связанная с дворцовым хозяйством. Наконец, несомненно, к числу «больших» бояр принадлежали и наместники по городам, по крайней мере главным; и выделять их в какой-либо второстепенный разряд боярства – после бояр введенных – едва ли правильно. Соловьев даже склонялся к мысли, что «большой боярин, или введенный, был именно горододержавец, получавший города, волости в кормление». Ключевский справедливо возражает против этого, т. к. невозможно выключить из введенного боярства тех, кто жил и служил на должностях дворецкого, окольничего и т. п. в стольном городе, при дворе князя. Соловьев исходил из статьи договора Дмитрия Донского с Владимиром Андреевичем серпуховским: «А коли ми взяти дань на своих боярех на больших и на путных, тогды ти взяти на своих так же по кормленью и по путем», подчеркивая связь больших-введенных бояр с кормленьями. И связь эта, несомненно, один из существенных их признаков[274].