Лекции по русской истории. Северо-Восточная Русь и Московское государство

Правда, фактически из таких пожалований ничего прочного не вышло, не образовалось из них «вотчинных княжений» своеобразного – не удельного, а кормленного – происхождения, но причина тому в ходе событий политической истории, а не в невозможности самого явления, которое, видимо, вполне отвечало понятиям того времени. Можно только – а такая оговорка имеет свое основание – считать, что подобные пожалования были в Северо-Восточной Руси явлением наносным, подражанием практике Литовско-Русского государства, где отъездчики из великого княжества Московского, как можайские княжичи или Шемячич, получили «в вотчину» Чернигов и Стародуб, Новгород-Северский и Рыльск, да и отъехали с ними затем опять к Москве. Но попытка Чичерина и Дмитриева установить факт превращения кормления в вотчину с правом суда и управления не удалась[281]. Эти ученые опирались на единственный документ – судное дело кистемских бояр, относящееся к 30-м – началу 40-х гг. XV в., но и то истолковали его неправильно, т. к. в нем нет следов первоначального кормления, ставшего-де вотчиной. Надо еще отметить, что нет никакой возможности установить по-существу разницу между пожалованием волостей в кормление и слободок в путь; по-видимому, все отличие терминологии объясняется свойствами жалуемой единицы, которая, во втором случае, принадлежала к землям дворцового пути.

Наконец, разновидностью кормлений были частичные пожалования отдельных доходов – «торговых пошлин» в определенных уездах или «ямских» доходов в городе, – что опять-таки соединялось с полномочиями «то дело ведать и пошлины свои имать». Кормили князья своих бояр и слуг вольных на наместничествах и волостельствах и иных единицах управления разного размера и качества. Кормили их и при своем дворцовом хозяйстве. Наши источники не дают возможности детально и наглядно проследить, как развился общеизвестный в главных чертах и знакомый всему европейскому средневековью процесс превращения дворцовых должностей в высокие придворные чины, не связанные уже с действительными функциями и хлопотами по дворцовому хозяйственному обиходу. «Путными, – говорит Ключевский, – назывались все дворцовые чиновники, высшие и низшие, получавшие за службу дворцовые земли и доходы в путь или в кормление», причем весьма трудно различить подлинных дворцовых управителей от номинальных путников – кормленщиков[282]. Во всяком случае и в этом круге дворцового и путного управления бояре и вольные слуги князя – руководящая среда.

Глава VII

Боярское землевладение

Что до боярства, то, как сказано, ближайший к князю, кормящийся на кормлениях и путях, и деятельный на наместничествах и должностях центрального управления княжого слой его – это бояре введенные. Как же представлять себе остальное боярство, от которого введенные отличны?

Эти «бояре все», кто служит великому князю, рисуются нам прежде всего основой его боевой силы, рядом с его личным войском, его «двором». Их значение опирается на землевладение, опору их социального положения.

По условиям всего уклада вотчинных княжений удельного времени крупное землевладение являлось существенным элементом их политического строя и управления. Недаром Н. П. Павлов-Сильванский назвал «крупное единоличное землевладение, господскую, боярскую вотчину или боярщину» одним из «основных учреждений государственного устройства средних веков»[283]. Боярщина, действительно, была институтом не только землевладения, но и управления.