Лекции по русской истории. Северо-Восточная Русь и Московское государство

Боярам своим князь жаловал в кормление города, волости и доходы. О таких пожалованиях довольно часты упоминания в летописях. Упоминая о «приездах» князей или бояр в службу великому князю, они сообщают, что князь им за то дал или пожаловал такие-то города, села, волости. Знаем, что на такие пожалования давались грамоты, но подлинных, старых грамот на кормление до нас почти не дошло. Большая часть их известна только в копиях так называемой Палаты родословных дел при Разрядном приказе, куда после отмены местничества, в силу указа от 12 января 1682 г., московские служилые люди представляли «родословные росписи» свои для составления полной «родословной книги». Росписи требовались с «явным свидетельством», с оправдательными документами, а такими являлись разные древние грамоты, с которых в приказе снимали копии, возвращая, к сожалению, подлинники владельцам. В таких копиях сохранился, между прочим, и ряд грамот на кормления. Но среди документов, представленных в Палату родословных дел, были и явно подложные, и весьма сомнительные вместе с подлинными. Все же их тип и содержание устанавливаются с достаточной определенностью. Такое пожалование состояло в городе или волости «по тому же как было за прежними наместниками, со всеми пошлинами», причем пошлины эти иногда и различно перечисляются: «и с пятном», «с правдою и с пятном», «с мосты и с перевозы» и т. п.[277]

– жалуются, стало быть наместничьи, т. е. княжие, доходы, установленные обычной «старой пошлиной». Кормленщик является в то же время наместником, или волостелем. Населению предписывается «слушать его и чтить, а он их блюдет и ходит по пошлине». «И вы, все люди тое волости, чтите его и слушайте, а он вас ведает и судит и ходит у вас во всем потому, как было преж сего»

[278]

. Размеры жалуемых доходов бывали, видимо, весьма разнообразны. То они определяются просто тем, как было при прежних кормленщиках, то пожалование касается доли всего дохода, как в духовной Семена Ивановича, великого князя (1353 г.): «а хто моих бояр иметь служити у моее княгини, а волости имуть ведати, дають княгине моей прибытъка половину», то перечисляются подробно в особых наказных и доходных списках. Вопрос о том, на какой срок давались кормления, не скажу, чтобы был ясен. Проф. Филиппов в «Учебнике истории русского права» говорит: «Кормления жаловались на срок или были бессрочными, иногда, даже наследственными»[279]. Прямую срочность трудно установить по нашим источникам для XIVXV вв. Обычны формулы «бессрочные», но отсутствие срока в грамоте как разуметь? В XVI в. часты пожалования кормлений, состоящие в том, что великий князь кормленщику «попускает» свое жалованье «на другой год сряду», но есть ли это новость? Неуказание срока не создает еще положительной бессрочности, а скорее такое отношение, которое в западноевропейском средневековом праве назвали бы прекарным, т. е. зависящим – в продолжении – от воли жалователя. Дело в том, что такая формула, как приведенная мной ранее статья договора 1362 г. (Дмитрия Донского и Владимира Андреевича) об отъезде боярина с кормления, предполагает относительную срочность кормления: а поедет боярин «службы не отслужив», то либо получает и отдает кормленье «по исправе» (разумеется расчет с князем по «прибытку») или обязан «отслужить службу». Понять суть этого порядка обычного можно только так, что кормление понималось как отношение двойное, взаимное (служба-кормление) с нормальной периодичностью в один хозяйственный сезон. Говорю не срочностью, а периодичностью, т. к. более чем вероятно обычное продолжение кормления на ряд таких периодов, из которых каждый, годичный, завершался расчетом в конце, очевидно, хозяйственного сезона. Забегая несколько вперед, отмечу мысль, которая, наверное, и у вас уже возникла, об аналогии этого условия отъезда кормленщика с крестьянским отказом – в срок и с расчетом.

Что до наследственности кормлений, то ее тоже можно разно понимать, отличая фактическое преемство на кормлении сына после отца, племянника после дяди и т. д. – «наследственность» не по праву – от вопроса о тенденции к закреплению вотчинного права на кормление и ее исторической судьбе. Фактическое преемство – явление, вероятно, нередкое, хотя, конечно, данных о нем у нас мало. Думаю, что его можно представлять себе нередким, потому что ведь и в Киевской Руси встречаются следы боярских фамилий, в нескольких поколениях занимавших должности тысяцких и воевод. Наши кормленные грамоты, из которых старшая не восходит за 60–70-е гг. XIV в.[280], знают пожалования племянника, «как было за его дядей», отца вместе с сыном, сына тем, «что было дано за выезд отцу его», и т. п. Но и о подлинной «наследственности» кормлений можно найти кое-какие указания. Сюда я прежде всего отнес бы пожалования городов и крупных волостей выезжим из Литвы князьям, «в вотчину», как иной раз выражаются летописные своды.