Ленин и Троцкий. Путь к власти

«Все были в восторженном состоянии, рассказывают свидетели. Многие плакали, топали ногами, стучали стульями, колотили кулаками в стены и, поднимая руки вверх, клялись стоять до конца»^[268].

Это движение стремительно превращалось во всеобщую стачку: к 5 января в ней участвовало 26 тысяч рабочих, к 7 января – 105 тысяч, а на следующий день – уже 111 тысяч. Стачка постепенно принимала политический характер. На митинге 5 января прозвучали требования: созвать Учредительное собрание, ввести политическую свободу, немедленно прекратить войну и освободить политических заключённых. По всей вероятности, инициатива этих требований исходила от рабочих, находившихся под влиянием социал-демократов. Длительный период социал-демократической агитации, пропаганды и организационной работы привёл к тому, что большая часть передовых рабочих в той или иной степени имела связи в социал-демократической среде. А массовая агитация, проводимая социал-демократами на протяжении без малого десяти лет (до событий 9 января), затронула ещё большее число рабочих. Как показало 9 января, именно основные лозунги марксистов оставили глубокий след в сознании рабочего класса. Так, например, петиция, составленная Гапоном, включала в себя ряд ключевых социал-демократических требований: установление восьмичасового рабочего дня и созыв Учредительного собрания.

Несмотря на отголоски этих лозунгов, сама социал-демократическая партия находилась в изоляции и не оказывала заметного влияния на события тех дней. Спустя несколько лет Мартов, описывая историю российской социал-демократии, подтвердил:

«…Социал-демократы обеих фракций не могли не отметить, что бурные петербургские события январских дней 1905 года прошли не только вне непосредственного руководства социал-демократии, но и без заметного участия её как организованного целого»^[269].

То же самое подтверждает и большевистский источник – «Протоколы Третьего съезда», – где сказано:

«…Январские события застают Петербургский комитет в крайне плачевном состоянии. Связи его с рабочей массой до крайности дезорганизованы меньшевиками. Их с большим трудом удалось сохранить лишь в Городском районе (этот район всё время определённо проводил точку зрения большинства), на Васильевском острове, в Выборгском районе»^[270]

.

Движение масс всегда отличала сплочённость. А социал-демократы представлялись массам как чуждые элементы, привнесённые извне и не являющиеся частью их движения. На одном из массовых собраний Гапон сказал оратору из числа социал-демократов: «…Не вносите раздора в наше движение. Пойдём под одним знаменем, общим и мирным, к нашей святой цели»^[271]. Авторитет Гапона был непоколебим. Рабочие смотрели на социал-демократов с подозрением. В докладе Петербургского комитета РСДРП к Третьему съезду отмечалось, что социал-демократы не спешили вмешиваться в дела «Собрания», которое они считали реакционным полицейским союзом, и обратили на него самое пристальное внимание только в разгар стачечного движения. В одних районах города, прежде всего в Выборгском районе, агитаторов из рядов социал-демократов встретили сочувственно, в других – дали им жёсткий отпор. Часто председатель не давал им даже права голоса.

«До 9 января настроение рабочих к комитету [большевиков] было до крайности враждебное, – сообщает делегат из Петербурга. – Наших агитаторов избивали, листки уничтожались, первые 500 рублей, посланные путиловским стачечникам, были приняты неохотно»^[272].

Один меньшевистский автор подтверждает то же самое: