Ленин и Троцкий. Путь к власти

После резни Гапон в ужасе отпрянул, осудив царя и призвав к вооружённому восстанию. На эмоциональном собрании вечером 9 января Гапон объявил: «Товарищи русские рабочие! У нас нет больше царя»^[278]

. Толпы рабочих, оставшихся без руководства, бродили по улицам, сердитые и отчаянные. В то же время подали голос революционеры, которых ещё недавно отвергали и избивали, и привлекли к себе повышенный интерес. Петербургский делегат на Третьем съезде РСДРП докладывала, что 9 января агитаторы-большевики до вечера ходили по улицам в поисках групп рабочих, которым надо было сказать горячее слово. Но оказалось, что слова были уже неуместны. За несколько часов рабочие усвоили больше, чем за предыдущие десятилетия пропаганды и агитации.

«Мимо нас проезжали извозчики, на которых увозили убитых, за ними бежала толпа, крича: “Долой царя!” Такой толпе бросить оружие, и она пошла бы куда угодно. На Васильевском острове толпа, разгромив лавку старого железа, вооружилась старыми шашками. Это производило жалкое впечатление. Повсюду слышны были крики: “Оружия! Оружия!” К вечеру настроение по отношению к организации резко изменяется. Наших агитаторов слушают с энтузиазмом. Организаторы могут повести куда захотят. Все последующие дни настроение не изменяется»^[279]

.

Маркс однажды написал, что революция порой нуждается в кнуте контрреволюции, который подстёгивает её, вынуждая двигаться вперёд. Несмотря на гипнотическое воздействие слов Гапона на рабочих, сам Георгий Аполлонович был всего лишь случайной фигурой, выброшенной движением масс, подобно тому как белые барашки на волнах сверкают ровно одно мгновение, прежде чем разбиваются и исчезают навсегда. Невероятный успех Гапона объяснялся тем, что он стал выразителем первых ростков сознания масс, а также начальных спонтанных и инстинктивных шагов рабочего движения. Такое движение всегда стремится идти по линии наименьшего сопротивления, не сворачивая с избитых путей и опираясь на знакомые высокопарные фразы известных вождей. Потребовался опыт Кровавого воскресенья, прежде чем из сознания масс ушли вековые иллюзии, связанные с непогрешимостью царя. К тому же в революционных условиях сознание масс крепнет не по дням, а по часам. В самом деле, внезапные и резкие сдвиги в настроении масс есть существенный элемент революционной ситуации и того периода, который ей предшествует. К концу 1905 года социал-демократия окончательно утвердилась в роли господствующей силы внутри рабочего класса и стремилась поставить себя во главе русской революции.

Томясь в далёкой Швейцарии, Ленин немедленно охарактеризовал январские события началом революции в России:

«Рабочий класс, – писал он, – получил великий урок гражданской войны; революционное воспитание пролетариата за один день шагнуло вперёд так, как оно не могло бы шагнуть в месяцы и годы серой, будничной, забитой жизни. Лозунг геройского петербургского пролетариата “Смерть или свобода!” эхом перекатывается теперь по всей России»^[280].

Как мы уже видели, до 9 января рабочие не были готовы воспринимать социал-демократические листовки, часто рвали их и даже избивали агитаторов. Но теперь, после воскресных событий, сознание масс претерпело колоссальные изменения. Один социал-демократ писал: