Лента длиною в эпоху. Шедевры советского кино

Ну а сюжет? Представьте себе, тоже «заказной», «спущенный сверху» (как «Броненосец Потемкин»)! Но только теперь из Наркомата финансов для рекламы государственного займа: нужны деньги на реконструкцию, на индустриализацию, на коллективизацию. Кино, это обожаемое народом и «самое важное из искусств», должно наглядно убедить каждого гражданина поскорее купить облигацию. Кинематографисты с радостью схватились за возможность сочинять увлекательные приключения, заодно высмеивая жадных и хищных, награждая бедных и скромных, которым-то и достанется выигрыш.

Словом, это уже не ново. Например, крутится по стране комедия «Закройщик из Торжка» со знаменитым Игорем Ильинским, где тоже идет вокруг лотерейного билета катавасия. И вообще, сюжет внезапного выигрыша кино облюбовало сразу вплоть до «Старого наездника» самого Барнета и «Зигзага удачи» Эльдара Рязанова – беспроигрышно выигрышный сюжет!

Но «Девушкой с коробкой» вы сразу очарованы. И даже смотря ее по телевизору в наше время с его цветными суперколоссами и звуком стерео-долби-дигиталь. То ли с самого начала вас захватывает черно-белая игра на длинных-длинных деревянных сваях, которые через снежное поле ведут от Наташиного домика к станции. То ли перрон с дымящимся паровозиком – таких давным-давно уж нет.

Мостки не были построены для съемок, они – настоящие, взаправду вели от полустанка Лось к поселку Джамгаровка. На киностудии это называется «натурная декорация». Но ведь надо ее найти, сделать средой обитания героев, увидеть в ней образ!

Воздух в кадре – вот первый признак истинно кинематографического режиссерского таланта. И этим воздухом в кадре, а еще – юмором, пристальным взглядом, любовью к людям с его дебюта как постановщика в «Девушке с коробкой» отмечены были скромные «камерные», как их тогда называли на фоне революционных эпопей, фильмы Бориса Васильевича Барнета (1902–1965) – одного из самых лучших и самых обаятельных русских режиссеров.

Это был дебют художника абсолютно зрелого. Неудивительно: у Барнета имелся достаточно надежный жизненный и творческий опыт.

Москвич по рождению, сын владельца небогатой типографии в Замоскворечье, он не принадлежал к числу «десантников» (то есть иногородних, завоевывавших столицу). Но пришел в кинематограф извилистым путем, как и большинство его современников – «детей смутных лет России» (Блок).

Недолго пробыв в Первой студии МХТ – детище К.С. Станиславского, Барнет обосновался в спорте, стал профессиональным боксером. Можно, не слишком утруждая воображение, представить себе восторг публики (женской части – в первую очередь), когда он выходил на ринг. Барнет был необыкновенно красив. Идеал «мужского», мужественного. Черты лица крупные, грубоватые, словно высеченные из камня, но смягченные интеллектом, одухотворенные. Британский ген породнился со славянским: в старших поколениях его семьи, позволю себе допуск, существовало родство с некими баронетами, адаптировавшимися в фамилию Барнетов.

Понятно, что это была «фактура» для киноэкрана.

Барнет и начинает в кино как актер, точнее, – «натурщик», так предпочитали называть людей перед камерой в мастерской Кулешова, авангардном молодежном коллективе, профессиональной школе будущего режиссера. Его первой ролью был ковбой Джедди в комедии «Необычайные приключения мистера Веста в стране большевиков», постановка Льва Кулешова (1924).

Почтовый служащий Фогелев (Владимир Фогель) и рабфаковец Илья Снегирев (Иван Коваль-Самборский) – поклонники шляпницы Наташи (Анна Стэн)

Ковбой этот по сюжету прибывал в советскую Москву в качестве телохранителя при некоем американском сенаторе Весте. Барнет в блуджинсах, клетчатой рубашке, сомбреро и меховом жилете (русский мороз!) выглядел натуральным уроженцем Техаса, а комический эффект заключался в том, что ковбойские умения и трюки Джедди, которые Барнет демонстрировал с боксерской силой и акробатической ловкостью, сочетались с фоном зимней Москвы в сугробах. По улицам, мимо храма Христа Спасителя, по набережным Москвы-реки мчалась погоня. Ковбой с помощью лассо брал в плен неповоротливого российского извозчика – «ваньку», по канату перебирался на другую сторону улицы на высоте шестиэтажного дома и тому подобное. На какое-то время за Барнетом было закреплено амплуа иностранца, «англосакса» – он сыграл репортера в четырехсерийном боевике «Мисс Менд», английского солдата в «Потомке Чингис-хана».

Но душа его тяготела к режиссуре очень рано, уже в «Мисс Менд» он выступил сопостановщиком Ф. Оцепа и мечтал о полной самостоятельности на съемочной площадке. Все реже и на краткие минуты выходил он на экран в проходных эпизодах – это при своих-то внешних данных и гарантии «звездного» успеха!

Людей вне кино часто удивляет такая тоска актеров по пространству за кадром, по желанию выразить себя через других. И в те далекие 1920-е, и в наши дни на пике славы актеры ставят и снимают собственные фильмы.