Лента длиною в эпоху. Шедевры советского кино

А в знаменитом «Подвиге разведчика», шпионском детективе, предвосхитившем «Семнадцать мгновений весны», зрителям довелось увидеть уже другого Барнета – с лихими поворотами сюжета, резкой стыковкой крупных планов-противопоставлений, с заметными из зрительного зала декорациями и макетами – словом, в той эстетике приключенческого кино, где фоны и атмосфера – сила барнетовской режиссуры – несущественны. И самого его увидели там в роли гитлеровского аса генерала фон Юона – сильно постаревшего, никак не на свои 44 года, но все равно и еще лучше, чем в молодости, – красавца с львиной головой.

Он был всегда в стороне от «кинообщественности», скорее аутсайдером, но отнюдь не диссидентом. Призов и наград почти не имел. Все его ровесники давно – народные СССР, у него же только «утешительный» заслуженный артист, а ему наплевать!

Был абсолютно неотразим для женщин, имел по очереди семь жен, как Синяя Борода. Все жены, судя по всему, страстно его любили, но в большинстве своем сами от него уходили – жить с ним было невозможно! Одна из жен, например, рассказывала (я слышала многое и еще от других), что он был способен выйти в киоск за сигаретами, не возвращаться три дня, а потом явиться как ни в чем не бывало с улыбкой и поцелуем.

Еще был в киносреде популярен такой анекдот: некая жена, тоскуя по вечерам в одиночестве, пристрастилась к карточной игре в преферанс, приглашала друзей, и они «гоняли пулечку» при свете зеленой настольной лампы. Засиживались за полночь, тихо-тихо, чтобы не мешать соседям, а жили в коммуналке. Однажды Барнет, сильно припозднившись, незаметно открыл ключом входную дверь квартиры, быстренько разделся догола в передней, слыша в комнате лишь тишину, видимо, понадеялся проскочить в постель и прикинуться давно спящим. Входит в комнату и… «Он стоял перед нами в чем мать родила, как Аполлон Бельведерский, перекинув брюки на локоть и с ботинками в руках…» – вспоминал, хохоча, один из очевидцев-преферансистов.

Замечу, что все эти байки о Барнете рассказываются всегда с огромной симпатией и восхищением. Что же до бывших жен, то, благополучные в своих новых браках, с детьми, с внуками, они нет-нет, да и вставляли в любой светский разговор: «А вот когда я была замужем за Барнетом…» И все пересказывали его выходки, шутки, словечки…

Сильно пил. Но всегда запойно работал. Его последние фильмы «Поэт», «Аленка», «Полустанок» неровны, порою странны, но и в них светится очень большой талант и блестки прозрений о людях.

Например, истинный алмаз в картине «Аленка» (действие происходит на сибирской целине и складывается из отдельных сюжетов) – новелла о парне-целиннике, который влюбился в избалованную красотку, увидев ее в московском метро, привез в свою глухую степь, и что из этого получилось… А это, я считаю, одна из лучших ролей Василия Шукшина!

Борис Васильевич Барнет покончил самоубийством в Риге, в 63 года.

На Западе о Барнете выходят книги, устраиваются ретроспективы. И у нас его время придет.

«Чапаев» и теплота

От сырой простыни говорящая, —

Знать, нашелся на рыб звукопас, —Надвигалась картина звучащаяНа меня, и на всех, и на вас……Изменяй меня край, перекраивай, —Чуден жар прикрепленной земли!

Захлебнулась винтовка Чапаева, — Помоги, развяжи, раздели…Осип Мандельштам

Кремлевский киноман Чтобы нравилось и академику и колхознику • Братья находят друг друга • Как они «учились» монтажу у американцев • Еще один рассказ Виктора Шкловского

* * *

Борис Бабочкин рассказывает в своих мемуарах, вышедших в 1990-е: «…Я вспомнил пятнадцатилетие советского кино в Большом театре в январе 1935 года. Когда я вышел на сцену в костюме и гриме Чапаева – зал встал. А первым встал Сталин. Это была такая овация, такой восторг! А как выступали Эйзенштейн, Довженко, а какой был зал, какое это было торжество».

Эмблемами советского кино, его символами стали в середине 1930-х кадры из фильма братьев Васильевых «Чапаев». В роли начдива Красной армии Василия Ивановича Чапаева – Борис Бабочкин, в роли ординарца Петьки – Леонид Кмит

Сталин встал и поднял зал! Встал перед загримированным актером, перед киногероем! И перед кем? Не перед Лениным, не перед Петром I, а перед каким-то партизанским провинциальным командиром!

Прошло всего лишь шесть лет с тех пор, как лично Генеральный секретарь ВКП(б) вмешался в работу Эйзенштейна над фильмом «Генеральная линия» и потребовал исправлений. Но переменилось в жизни страны, а также и в жизни кино, очень многое.