Лето сумрачных бабочек

– Могу я спросить тебя кое о чём, Стелла? Что ты имела в виду в тот день, когда вы спорили с мамой и ты сказала, что я имею право знать? Я слышала вас, когда входила в дом.

Она тяжело вздохнула и покачала головой:

– Мне очень жаль, Бекки, но не я должна тебе рассказывать об этом. Тебе следует спросить свою маму, когда ей станет немного лучше.

– Но это меня так злит! Она не рассказывает мне ничего ни о моём отце, ни о своей жизни до того, как она уехала из Оукбриджа. Ты не представляешь, каково это.

– Да, я не могу даже представить, как это для тебя тяжело, но это действительно должна рассказать она сама.

– Но…

Стелла подняла руку:

– Больше никаких «но»! Идём, нас ждут дела. – Она вытащила из холодильника продукты, соорудила тосты, приготовила омлет и свежевыжатый апельсиновый сок, красиво расставив всё на подносе. – Намного лучше улаживать дела на полный желудок, – пояснила она, подмигивая мне. – Так я всегда говорю своему Маку – не то чтобы его требовалось особо поощрять.

Было странно слышать от неё о Маке. Я постоянно думала о том, что было в четверг, и гадала, позвонит ли он. Гадала, что он имел в виду, когда сказал, что в нашем распоряжении всё лето.

– Так ты идёшь? – спросила Стелла, направляясь к лестнице. Я помотала головой. Я не хотела видеть, станет ли мама «улаживать дела», как выразилась Стелла. Как только она скрылась наверху, я выскользнула из дома, чтобы повидаться с Розой-Мэй.

За выходные ничего особенного не случилось. Роза-Мэй больше ничего не сказала о своём грандиозном плане, как сделать лето вечным, – только о том, что она работает над этим. Мы так и не увидели голубянку-аргуса – но никто другой тоже. Стелла часто заходила к нам. Она покупала продукты, готовила нам еду, во весь голос подпевала радио. Мама почти всё время проводила в постели – спала или просто лежала, – но Стелла сказала, что в этом нет ничего страшного, просто маме нужно восстановить силы.

Мне нравилось, когда Стелла бывала у нас, хлопотала в кухне, пританцовывая, словно на дискотеке. Только в такие моменты наш дом казался настоящим домом. Мне ужасно хотелось узнать, сказал ли Мак ей, что мы вместе ходили плавать? Пару раз я едва не проговорилась, но я боялась, что она может заговорить об этом с моей мамой.

Я проверяла свой телефон, наверное, по пятьсот раз за час, надеясь, что Мак напишет мне. Я снова и снова проигрывала в памяти наше занятие в бассейне, анализируя каждое слово, каждый взгляд, пытаясь понять, нравлюсь ли я ему, или он просто согласился общаться со мной потому, что его об этом попросила Стелла.

Вечером в субботу в новостях объявили о запрете на использование шлангов. Теперь никому нельзя было поливать свой сад или мыть машину с применением шлангов – вплоть до дальнейших распоряжений. Прошло сорок три дня с тех пор, как в последний раз шёл дождь. Было так жарко, что асфальт на шоссе начал плавиться. Мистер Джексон сказал, что это происходит по вине самих людей – ведь это мы проделали такую огромную дыру в озоновом слое.

– Всё именно поэтому, – сказал он утром в понедельник, когда я проходила мимо по пути в Сад Бабочек. – Нам остаётся только винить себя самих за то, что мы не заботились о мире так, как завещал нам Создатель. Больше всего я волнуюсь о таких малышах, как наш Альберт. В каком состоянии будет мир, когда они вырастут?

Я подумала о своём отце, который был где-то далеко, защищая окружающую среду. Я представляла, как он взлетает высоко в небо и заделывает дыру в озоновом слое гигантским пластырем, а может быть, зашивает её великанской иглой с ниткой. Я спросила мистера Джексона, верит ли он в то, что дыра когда-нибудь уменьшится или исчезнет, но он покачал головой, как будто было уже слишком поздно исправлять что-либо.

Позже в тот день мне позвонил Мак. Он провёл выходные со своим отцом на какой-то загородной гоночной трассе и теперь хотел знать, пойду ли я плавать вместе с ним на следующее утро. Я без раздумий ответила «да». Я собиралась предложить какое-нибудь другое занятие, какое угодно, но я была в таком восторге от его звонка, и слова слетели у меня с языка прежде, чем я смогла их остановить. Я не очень понимала, почему он с такой готовностью общался со мной. Может быть, Роза-Мэй была права, и Мак просто скучал на летних каникулах, а заняться ему было практически нечем.

Мы условились встретиться у магазина Джексонов в десять часов.

– Я не забыл о том, что ты обещала в прошлый раз, – поддразнил он, прежде чем попрощаться. – Насчёт того, чтобы постоять в воде.

Внутри у меня всё сжалось.

– Это было в прошлый раз, – пробормотала я. – Я ничего не обещаю.

Всю дорогу до Фарнсбери я болтала без умолку – наверное, от нервов. Не только из-за плавания, но и из-за того, что на этот раз мы собирались в бассейн одни – отчего-то мне казалось, что это похоже на свидание. Я рассказала ему о курсе фотографирования природы, который прошла в своей прежней школе, и о том, что провожу много времени в Саду Бабочек.