Летопись жизни и служения святителя Филарета (Дроздова). Т. VI. 1851–1858 гг.

21 октября. Письмо наместнику Лавры архимандриту Антонию (Медведеву): «С графом Александром Петровичем[285]

я вчера простился, а ныне он должен был отправиться. Сношения мои с ним, по его доброму расположению, были удобны, но дела некоторые трудны. Он, кажется, не будет настоять на свою мысль против перевода Нового Завета; только думает, что это поведет к упадку славянское наречие, и о том жалеет» (Письма преподобному Антонию. Ч. 3. С. 37. № 1191).

• Письмо епископу Алексию (Ржаницыну): «Преосвященнейший Владыко, Возлюбленный о Господе брат! По моему в Вас участию, я очень благодарен, что Вы не оставили меня в неведении о Вашем вступлении в новую паству[286]. Я уверен был, что Вас примут с добрым расположением и усердием. Надеюсь, что когда более узнают Вас и Ваше действование: добрые будут к Вам добры и непокойные утишатся» (Письма. 1883. С. 161–162. № 184).

• Письмо епископу Алексию (Ржаницыну): «При сем увидите выписку из письма о. Макария Оптинского. Это продолжение того, что Вы слышали от г. помещицы у меня. Из Ростова выслан за сомнительное знакомство Иеромонах, по имени, кажется, Паисий, и послан к Преосвященному предшественнику Вашему, который определил его в Белевский монастырь. Он играет на инструменте, устроил в монастыре хор, и потому приятен настоятелю» (Письма. 1883. С. 162–163. № 185).

• Письмо игумении Вере (Верховской): «Если девять сестер, которым теперь разрешено пострижение, в таком же положении, как получившие подобное разрешение пред Пасхою, то Бог благословит поступить ныне так же, как тогда» (Переписка с современницами. С. 565. № 10).

22 октября.

Служение в Казанском соборе в день храмового праздника (Грозов. С. 32).

24 октября. Служение в домовой церкви П. Н. Голицыной в день храмового праздника иконы Божией Матери «Всех скорбящих Радость» (Грозов. С. 32).

25 октября.

Письмо архиепископу Гавриилу (Городкову): «Искренно скорблю о нанесенном Вам оскорблении. Происшествие так странно, что одним вероятным изъяснением оного представляется безумие Варлаама. Но как бы то ни было, невольное ли это, или произвольное безумие: Вас могла обеспокоить нечаянность приключения, но с окончанием оного беспокойство Ваше должно прекратиться… Прощая оскорбителя, Вы исполнили то, что согласно с заповедию, Вашим званием и саном. Ничего лучше нельзя было сделать» (ЧОИДР. 1868. Кн. 2. С. 206–207. № 77).

27 октября. Служение в Московской духовной семинарии (Грозов. С. 33).

• Мнение по делу о домогательстве раскольников иметь священников от гражданского начальства: «Кротость Императора Александра I расширила пределы веротерпимости так, что сенатор Лопухин благовидно описал духоборцев и молоканов, оказавшихся после в высшей степени вредными, и исходатайствовал высочайший рескрипт, почти покровительственный для них. Такое расположение правительства примечено разномыслящими в вере; и в царствование Императора Александра I можно было десятками тысяч считать совращенных от православия в латинство, а также и секты умножились, и раскол сильно возрос в числе… Между тем правительство, примечая, что раскол высоко поднимает голову, почувствовало нужду противодействовать ему, и в те же годы получил начало секретный комитет по делам раскола, открывший свои действия высочайше утвержденным определением уничтожить крест и главу на одной раскольнической моленной в православной губернии. В 1821 или 1822 году предложено было сему комитету послать к раскольникам православных священников, которые, по-видимому, присоединились бы к их обществу, но приобретя их доверие, старались бы примирить их с церковию. Предложение сие принято, и определение о сем, подписанное между прочими митрополитом Серафимом, удостоено высочайшего утверждения. Но когда митрополиту предоставлено было привести сие в исполнение, он увидел, что сего нельзя согласить с церковными правилами и с чистотою священнослужительской совести; открыл комитету свое затруднение, и Государь Император соизволил, чтобы оставлено было без исполнения определение, им утвержденное. При сих-то обстоятельствах, когда высочайше утвержденное определение оказалось неисполнимым, и трудно было решиться представлять о совершенном уничтожении оного, необходимым оказалось изыскать меру, которая представляла бы не совершенное уничтожение высочайше утвержденного определения, а изменение оного в удобно исполнимый вид. Итак, положено было: не посылать к раскольникам священников от правительства, а находимых у них гражданским начальством беглых священников оставлять у них, кроме того случая, когда сии священники требуются в епархию к ответу по уголовному делу. Вот происхождение и сущность секретных правил 1822 года, вожделенных для раскольников и прославленных между ними» (Мнения. Т. IV. С. 270–271).