Любовь к трем цукербринам

денное, поражаясь его зыбкой страшной логике

и точным, иногда жутко смешным соответстви-

ям с известной мне дневной реальностью.

Я уже говорил про Инь-Ян, главный рису-

нок на гигантском блюде нашего мира. Одна из

его половинок была всем живым, бешено рву-

щимся из земли к небу: сила, которая хотела

быть. А вот та сила, которая хотела не быть...

В разные мгновения в мире людей (и даже жи-

вотных) существует очень много слагаемых,

действующих вдоль ее вектора. Они, в общем,

известны — им обыкновенно посвящены пер-

вые минуты в каждом выпуске новостей. Но вот

сердцевина этой силы, ее источник, ее главное

сгущение — находятся не здесь.

Эту силу я и увидел. Именно от нее мне и

следовало скрываться, прячась среди людей,

сливаясь с их толпой — потому что я делался ей

заметен, оказываясь в одиночестве. Она была

могучей, всесильной в своем собственном из-

мерении, но среди людей она различала меня

так же неясно и зыбко, как я ее.

Это было как бы альтернативное творение,

оживляющее наш нанопузырек — первое по-

рождение Творца, желавшее навсегда прекра-

тить всякую прочую жизнь или хотя бы нанести

ей максимальный вред. Птицы жили в ином из-

мерении, и искать их в космосе не имело смыс-

ла. У них был свой космос, где действовали дру-

гие законы. Но они могли проецировать свою

волю в другие миры.

Птицы хотели меня убить, поскольку при-

нимали меня за Бога — или, точнее, за одного

из богов (они верили, что творение поддержи-

вается целой армией создателей). Они не пони-

мали, что я мелкий функционер, маска, за ко-

торой прячется сила, неясная мне самому.

За одну секунду я постиг, кем были Птицы,

чего они хотели и что происходило с людьми,

захваченными удавкой их воли. Самое главное,

я увидел, каков их главный и неостановимый в

сущности план по окончательному решению

«человеческого вопроса».

Но я не буду больше громоздить здесь эти

драматические словосочетания. Пока впечатле-

ние от встречи было еще свежим, старший ин-

спектор Киклоп О. К. написал свою первую по-

весть — она называется «Добрые Люди». Там я

изложил единственным доступным мне спосо-

бом то, что я увидел во время своих столкнове-

ний с Птицами (о нескольких следующих я не

буду рассказывать в этой книге — они тоже не

причинили мне вреда).

Просьба не принимать мой рассказ слиш-

ком буквально. Как я уже объяснил, природа

Птиц такова, что запротоколировать встречу с

ними невозможно. Это именно «художествен-

ное произведение» — метафора, позволяющая

скрыть сновидческие нестыковки и перевести

смутные постижения в понятные образы.

Герои рассказа — условности, они не имеют

отношения к реальным людям. Я всего лишь

хотел показать, что происходило с погруженны-

ми в принудительный сон беднягами, которых

Птицы превратили в свое оружие. Исключени-

ем является герой последней главки: он уже не-

много нам знаком — и будет оставаться с нами

до самых последних страниц.

Я попытался изобразить всю темную мета-

физику борьбы Птиц с тем, что они принимали

за Бога, в максимально простой и даже карика-

турной форме. Если формулировать сложнее,

получится теологический трактат. Но это кари-

катура только отчасти. Анекдотичная на пер-

вый взгляд история про кармический компен-

сатор — чистая правда: именно из таких

анекдотов и соткана окружающая нас реаль-

ность.

Правильнее всего назвать эту повесть ре-

конструкцией (или, если вам больше нравится,

выдумкой) с вкрапленными в нее кусочками

правды. Как иногда размещают на глиняном

шаре сохранившиеся фрагменты древней вазы,

так и здесь мои точные прозрения наклеены на

общий (и общеизвестный) сюжет, нужный для

того, чтобы удержать их вместе.

Часть 2. ДОБРЫЕ ЛЮДИ

Цель человечества — найти Соз-

дателя, победить его, выпытать у него

страшную тайну тайн нашего предна-

значения и затем, может быть, убить

его.

Лимонов

Щелкнул замок, раскрылись двери, и в Ко-

лесницу Смерти ворвался морозный ветер. Ни-

колай обернулся, увидел хмурое серое небо, со-

бравшуюся на морозе толпу, эшафот — и Птиц.

НИКОЛАЙ

Страшнее всего, конечно, были Птицы.

Они, собственно, не особо походили на птиц —

это были огромные человекоподобные фигуры

в масках с птичьими кл ювами.

Николай, однако, уже понял, что это не ма-

ски, а настоящие птичьи головы. Маску невоз-

можно было оживить с такой достоверностью.

Маленькие яростные глаза Птиц плавали в жел-

тых глазницах, за которыми начиналась бахро-

ма мелких перьев. Клювы тоже были настоящи-

ми — когда они открывались, становилась

видна бледно-розовая плоть, живая и влажная,

приросшая к темной острой кости. Если все это

и было подделкой, то очень высокого качества.

Птицы казались древними воинами-завое-

вателями, возвышающимися над низкорослой

толпой покоренного народца.

Две Птицы, ждавшие у дверей Колесницы,

сверкали трехцветной металлической чешуей —

сталью, золотом и бронзой. Они схватили Ни-

колая под руки и поволокли к высокому помо-

сту, над которым возвышался Крест Безголовых,

похожий на огромную черную «Y».

Толпа, только что галдевшая и улюлюкав-

шая, стихла — и внимательно глядела на жерт-

ву, перемещающуюся по живому коридору.

Люди плотно облепили проход с обеих сторон,