Любовь к трем цукербринам

сте они образуют «мультиверс». Это не просто

вера. Существование мультиверса доказано фи-

зическими опытами, например — с теневыми

фотонами (желающий легко найдет их описа-

ние в Сети).

Параллельные вселенные практически не

взаимодействуют друг с другом в обычном

смысле. Их бесчисленно много, потому что любая

окружена своими параллельными вселенными,

и так без конца. Из этой множественности сле-

дует, что среди вселенных будут отличающиеся

от нашей лишь чуть-чуть — и совсем на нас не

похожие.

Каждый вагон в поезде судьбы соединен не

только с предыдущим и следующим. Он связан

и с бесчисленными теневыми вагонами других

поездов, едущих по другим вселенным.

Все эти вагоны и поезда не зависят ни от

нас, ни друг от друга. Они уже есть изначально.

Их бесконечно много, и они не мешают друг

другу — мир, по которому путешествует Чжуан-

цзы, не имеет никакого отношения к бабочкам,

летающим в голове у Рэя Брэдбери.

Пространство возможного как бы заполнено

постоянно отходящими в бесконечное число

разных адресов поездами. Я говорю не про

маршруты космических частиц, лучей и прочих

физических абстракций, а про возможные тра-

ектории того, что мы называем собой. Нет

смысла спорить, реальны они или нет. Для нас

все поезда судьбы нереальны — до того момен-

та, пока мы не поедем на одном из них лично,

поскольку реальность это и есть мы сами.

Мир устроен таким образом, что иногда пас-

сажиры могут не только переходить из вагона в

вагон в поезде своей судьбы, но и пересажи-

ваться с поезда на поезд. Им не надо быть для

этого каскадерами — просто, проходя через са-

мый обычный тамбур, они покидают одну все-

ленную и оказываются в другой.

Сложно объяснить механизм такого путеше-

ствия — потому что никакого механизма тут

нет. Мы не можем перенестись на ракете из од-

ной параллельной вселенной в другую. Но мы

можем... ею стать. Это достигается просто — мы

перестаем воспринимать прошлую вселенную и

начинаем воспринимать новую, обычно очень

близкую к нашей.

Как это происходит? Здесь я могу разве что

высказать одно наукообразное предположе-

ние — и прошу физиков не сердиться.

Известно, что квантовые системы зависят от

наблюдателя. Чтобы казнить или помиловать

кота, про которого известно, что он жив с пяти-

десятипроцентной вероятностью, нужно от-

крыть дверцу ящика, куда его запихнул садист

Шредингер. Говорят даже, что свойство, обна-

руженное при измерении, могло не существо-

вать прежде.

А если вспомнить, что мера всех вещей — и,

значит, главный измерительный прибор — это

сам человек, можно смутно догадаться, каким

образом каждая из измерительных линеек нахо-

дит в изначальной безмерности подходящий

для себя отрезок. Линейка просто меряет все-

ленную собой — и получает соответствующий

мир. Изменится линейка — изменится и все-

ленная. Не знаю, как здесь с теоретическим

обоснованием, но на интуитивном уровне мы

все хорошо это чувствуем.

Строго говоря, это приключение происхо-

дит не с «нами». Оно происходит со вселенной

и сознанием. Но для простоты можно считать,

что сознание, жившее во вселенной номер

один, прекращается, а вместо него возникает

сознание, живущее во вселенной номер два —

как один факел зажигают от гаснущего другого.

Это новое сознание помнит не свое прошлое во

вселенной номер один, а свое прошлое во все-

ленной номер два, которое было чуть другим.

Поэтому никто не замечает такого перехода.

Его по сути нет — потому что никакой материи,

энергии и даже информации во вселенной но-

мер два не появилось (если не считать наших

снов, но они не входят ни в один бухгалтерский

баланс мироздания — а, наоборот, служат как

бы буфером между мирами). Не изменилось во-

обще ничего.

Кроме самого главного. Вчера мы были ли-

ловым негром, а сегодня стали дамой, которой

подают манто. Дама при этом не помнит про

свое негритянское прошлое. Она всегда была

дамой.

Когда бабочка сделалась мудрецом по имени

Чжуан-цзы, тот проснулся в уверенности, что и

раньше был китайским мудрецом — которому

просто приснилось, будто он на время стал пор-

хающей между цветами бабочкой. После этого

Чжуан-цзы прожил долгую и счастливую жизнь.

Вот древнейшее и кратчайшее изложение

этого принципа, который иногда называют

«критическим солипсизмом». Здесь содержится

все самое существенное, включая даже то, что

единственный информационный регистр, свя-

зывающий разные точки мультиверса в памя-

ти — это сны.

Каждый раз, когда мы просыпаемся в дру-

гом поезде, мы помним не себя прежнего, а себя

нового. Поэтому наша настоящая жизнь — со-

всем не то, что мы за нее принимаем. У некото-

рых из нас за спиной осталось много невообра-

зимых, часто очень жутких, маршрутов — о них

и дают представление наши кошмары.

Когда мы вглядываемся в окружающий нас

мир с его космосом и историей, когда мы вспо-

минаем свою жизнь, мы видим не собственное

прошлое, а только геометрию той ступеньки, на

которой стоит в этот момент наша нога. Завтра

мы будем помнить уже совсем другое прошлое,

потому что будем стоять на другой ступени.

Лестница бесконечна.

Не спрашивайте меня, как соотносится ра-

бота Киклопа с многомерностью мира — и чем

заняты Киклопы в параллельных мирах. Мое