Любовь к трем цукербринам

Эту тайну не узнает никто за пределами скобок,

заранее и избыточно умноженных на ноль.

Нас пытаются успокоить, нашептывая, что

мы вовсе не X и не Y, а как раз ноль, на который

все умножено. А с нулем плохого не случается.

И хорошего тоже. С ним вообще ничего и ни-

когда не может произойти.

Мало того, перерождается и путешествует

по мирам именно ноль (поэтому никакого путе-

шественника с точки зрения физики просто

нет — отчего путешествие и делается возмож-

ным). Ноль одинаков в любой точке мультивер-

са, в любом моменте прошлого и будущего. Это

и есть та самая нуль-транспортировка, о кото-

рой столько говорили шестидесятники, не по-

нимая до конца, в чем дело.

Что ж, может кому-то вся эта мудрость и по-

может. А я удовлетворюсь тем, что разложил

свой сомнительный теоретический многочлен —

и могу теперь продолжить повествование.

ПО НАПРАВЛЕНИЮ К КЕШЕ

Так что же именно я видел, вглядываясь в

будущее?

Думаю, из моего отступления понятно, как

непросто это определить — легче рассказать. Та

обширная и устойчивая реальность, где я обна-

ружил Кешин след (или его новую инкарнацию,

хотя мне не особо нравится это слово), была,

видимо, одной из далеких станций, к которой

мчался увозящий его поезд судьбы. Но это во-

все не значило, что Кеша обязан был приехать в

увиденное мною будущее. Он просто ехал туда в

настоящий момент.

Я не мог просматривать любую из его буду-

щих жизней. Это скорее напоминало настройку

приемника: крутишь колесико — и слышишь

треск помех, а потом шипение в динамике вдруг

сменяется голосом или музыкой.

Узлы, где становилось видно что-то осмыс-

ленное, повторялись через серьезные интервалы

времени. Глядеть на большинство из них было

нелегко — это требовало постоянного напряже-

ния, потому что мое внимание выходило из фо-

куса. Но один такой узел я видел значительно

лучше других. Туда мой взгляд соскальзывал

сам, и я мог подолгу следить за разворачиваю-

щимися там событиями.

Чаще всего эта станция будущего станови-

лась мне видна, когда я скучал в своем фальши-

вом офисе. Бывали дни, и даже недели, когда

мир надолго приходил в равновесие, и в нем не

происходило никаких сбоев, требующих моего

вмешательства. Тогда я мог успокоить свой ум,

а потом сдвинуть надлежащим образом фокус

внимания.

Я как бы вглядывался в мерцание над гори-

зонтом настоящего и различал картины, совер-

шенно не похожие на то, что окружало меня в

действительности — но при этом осмысленные

и связанные между собой. Они складывались в

длинную историю, которую я понемногу запи-

сывал. Возможно, мне было проще наблюдать

именно за Кешей потому, что его рабочее место

находилось прямо подо мной. Я хорошо его

чувствовал.

Скажу сразу, Кешиной смерти от взрыва я

не видел, как не видел почти никаких деталей

его будущего в этой жизни — возможно, из-за

того, что наши судьбы были связаны. Точно так

же, как разоблаченный Молл ой Насреддином

аферист, я гораздо лучше замечал далекое, чем

близкое. Но я уже различал эхо Кешиной гибе-

ли — хоть и не понимал этого.

Кешина «инкарнация», которую я опишу во

всех подробностях, состояла, в сущности, из

искаженных и раздутых повторений его ум-

ственных привычек. Иногда они отражались в

кривых зеркалах будущего довольно смешным

образом. Но чаще мне было страшно.

Когда я впервые различил ту Москву, куда

прибудет Кешино эхо, мне показалось, что я

вижу перед собой огромную свалку. Это были

какие-то закопченные руины, заваленные гора-

ми мусора — словно сюда много столетий вы-

носил сор Мировой океан. По поверхности свал-

ки ползала разная помоечная фауна, но трудно

было поверить, что тут живут люди.

Я их и не обнаружил. А потом я заметил

какие-то мощные, похожие на опоры циклопи-

ческого моста, конструкции — они возвыша-

лись среди переносимого ветром мусора, и от

них вверх уходили толстые черные тросы. Очень

далеко вверх — и исчезали в облаках. По одному

из тросов ползла ржавая бусина лифта. Я позво-

лил своему вниманию скользнуть вслед за ней

вверх — и нашел в высоте нового Кешу.

Мой подробный отчет о дальнейшей судьбе

его ума представлен в повести «FUCK THE

SYSTEM», которая следует ниже. Все там — чи-

стая правда. Но это не значит, что Москва через

сто, двести или триста лет будет именно такой.

Я уже объяснил, почему это личное будущее од-

ного только Кеши, и то возможное, а не прину-

дительное. Многократно ксерокопированный

смертями и рождениями ум другого человека

вовсе не обязательно окажется в близком по

устройству пространстве.

Но вероятность, если честно, весьма велика.

Именно по этой причине я и посвятил столько

страниц Кешиной судьбе: он, что называется,

репрезентативен. В одну сторону с ним на своих

поездах летит очень много граждан — кучно,

как очередь из пулемета. И мне кажется, что бу-

дет полезно описать ту станцию, куда им пред-

стоит однажды прибыть.

Часть 4. FUCK THE SYSTEM

КЛАСТЕР 23444-2Ж

Кеша понял, что спит, когда увидел кластер

23444—2Ж. Или (если Анонимус прав) все было

в точности наоборот — он увидел кластер 23444—

2Ж, когда понял, что спит.

Разница могла показаться ничтожной, но

Анонимус утверждал, что дело именно в ней. По