Люди Бездны

Полагаете, что я слишком сгустил краски? Это как посмотреть. Для тех, кто привык все в жизни мерить акциями и купонами, конечно. Но те, кто привык главным мерилом жизни считать человечность, согласятся со мной. Все это скопище убожества и запредельной нищеты существует ради того, чтобы какой-нибудь миллионер-пивовар построил себе дворец в Вест-Энде, наслаждался представлениями в раззолоченных лондонских театрах, водил дружбу со всякими сэрами и пэрами и выхлопотал у короля рыцарское звание. Это он-то заслужил, прости господи, рыцарские шпоры? В старые времена рослые белокурые бестии добывали славу в битвах, несясь на скакунах в первых рядах и разрубая врага пополам. В конце концов, лучше разрубить сильного воина одним стремительным ударом звонкой стали, чем превращать его и его потомков в скотов путем искусных политических и экономических манипуляций.

Но вернемся к хмелю. Здесь отторжение трудящихся от почвы сказывается столь же сильно, как и в любой другой отрасли сельского хозяйства в Англии. И хотя производство пива неуклонно растет, выращивание хмеля столь же неуклонно снижается. Если в 1835 году посевы хмеля занимали 71 327 акров, то сегодня лишь 48 024 акра, а только за прошлый год сократились еще на 3103 акра.

В этом году, даже с этих небольших площадей, собрали меньше, чем рассчитывали, из-за плохого лета и всяческих ненастий. Неурожай сказался как на владельцах хмельников, так и на сборщиках. Владельцам пришлось отказаться от кое-каких жизненных благ, а сборщикам урезать свой рацион, который и в хорошие-то годы был довольно скудным. В последние недели в лондонских газетах стали появляться заголовки, подобные этому: «БРОДЯГ ТОЛПЫ, А ХМЕЛЬ НЕ УРОДИЛСЯ И К ТОМУ ЖЕ ЕЩЕ НЕ СОЗРЕЛ».

А затем следовали бесчисленные суждения приблизительно такого содержания:

«Из окрестностей хмельников поступают неутешительные новости. Два последних солнечных дня побудили многие сотни сборщиков отправиться в Кент, и теперь им придется ждать, когда созреет урожай. Число бездомных в работных домах Дувра утроилось по сравнению с этим же периодом прошлого года, и в других городах из-за позднего созревания хмеля увеличилось количество поденщиков».

В довершение всех несчастий, когда урожай все-таки начали убирать, на сборщиков обрушилась ужасающая буря с ветром, дождем и градом. Хмель сорвало с опор и прибило к земле. А сборщики, искавшие укрытия от града в палатках и шалашах в низине, едва не утонули. После ненастья они имели самый жалкий вид, их положение было еще безнадежнее, чем раньше, ведь как бы ни был плох урожай, его уничтожение лишало их возможности заработать несколько пенсов, и единственное, что оставалось тысячам этих бедолаг, так это тащиться обратно в Лондон ни с чем.

– Мы не метельщики улиц, – говорили они, отворачиваясь от земли, по щиколотку засыпанной хмелем.

Те, кто остался собирать хмель с полуголых стеблей, гневно роптали на то, что им платили всего шиллинг за семь бушелей – как и в урожайные годы, когда хмель отличный, но в плохие годы владельцы не могут позволить себе поднять плату.

Я побывал в Тестоне и Восточном и Западном Фарлее вскоре после обрушившегося на эти края ненастья, я слышал стенания сборщиков и видел гниющий на земле хмель. В теплицах Бархэм-Корта градом разбило тридцать тысяч стекол, а персики, сливы, груши, яблоки и листовая свекла превратились в месиво.

Конечно, для владельцев в этом не было ничего хорошего, но даже самые пострадавшие ни разу не остались из-за этого без обеда. Однако именно о них в газетах писали с набольшим сочувствием: «Мистер Герберт Л. недополучил 8000 тысяч фунтов прибыли»; «Мистер Ф., известный пивовар, арендующий всю землю в этом приходе, потерял 10 000 фунтов», «Мистер Л., пивовар из Уотерингбери, брат мистера Герберта Л., также понес большие потери». А вот убытки сборщиков никто не подсчитывал. И тем не менее я возьму на себя смелость заявить, что четырехкратный прием пищи, которого лишился хронически недоедающий Уильям Баглс, и вечно недоедающая миссис Баглс, и вечно недоедающие дети четы Баглсов, – бо́льшая трагедия, чем 10 000 фунтов, потерянных мистером Ф. И кроме того, трагедию недоедающего Уильяма Баглса следует умножить на тысячу, а неудачу мистера Ф. разве что на пять.

Чтобы посмотреть, как живется и работается таким, как Уильям Баглс, я облачился в одежду моряка и решил попытать счастья на сборе хмеля. Компанию мне составил молодой сапожник по имени Берт из лондонского Ист-Энда, который поддался тяге к приключениям и отправился со мной. По моему совету он надел худшие свои обноски и все время, пока мы шли по Лондонской дороге от Мейдстона, волновался, что из-за его лохмотьев мы не получим работы.