Люди Бездны

От водянки у Дэна Каллена распухли ноги. Целыми днями он сидел на краю постели (чтобы выгнать воду из тела), ноги на голом полу, на коленях тонкое одеяло, на плечах старое пальто. Миссионер принес ему бумажные тапки, цена которым 4 пенса (я их видел), и предложил прочитать штук пятьдесят молитв за спасение его, Дэна Каллена, души. Но Дэн Каллен был из тех, кто не любит, когда им лезут в душу. И не собирался позволять какому-нибудь Тому, Дику или Гарри копаться в ней за четырехпенсовые тапки. Он вежливо попросил миссионера открыть окно, чтобы он мог их вышвырнуть. И миссионер ушел и больше не вернулся, столь же потрясенный неблагодарностью бедняков.

Старый сапожник – настоящий герой, хотя его подвиги нигде не описаны и никем не воспеты, тайно отправился в главную контору большой фруктовой компании, где Дэн Каллен трудился как поденный рабочий более тридцати лет. Вся система была построена так, что львиную долю работы выполняли именно поденщики. Сапожник рассказал им о бедственном положении их бывшего рабочего: старый, больной, умирающий, без помощи и без средств; сапожник напомнил, что Дэн Каллен проработал у них тридцать лет, и попросил хоть что-то для него сделать.

– Понимаете ли, – ответил управляющий, который прекрасно помнил Дэна Каллена, так что ему и в бухгалтерских книгах не пришлось справляться, – у нас есть правило не оказывать помощи поденным рабочим, так что сделать мы ничего не можем.

Они так палец о палец и не ударили, даже не подписали прошения о том, чтобы поместить Дэна Каллена в больницу. А попасть в больницу в городе Лондоне не так-то просто. Например, чтобы лечь в Хэмстедский госпиталь, даже после того, как пройдешь всех врачей, придется ждать не меньше четырех месяцев, столько желающих в списках. В конце концов сапожник устроил друга в Уайтчапелскую лечебницу, где часто его навещал. Там он обнаружил, что Дэн Каллен поддался общему настроению и уверился в том, что его, как безнадежного больного, хотят поскорее извести. Согласитесь, такое заключение кажется вполне обоснованным и логичным для старого сломленного человека, которого безжалостно дисциплинировали и муштровали в течение десяти лет. Когда его, страдающего болезнью Брайта, заставляли пропотеть, чтобы согнать жир с почек, Дэн Каллен заявлял, что его хотят поскорее сжить со свету, ведь болезнь Брайта – это разрушение почек, а значит, нет в них никакого жира, который следует сгонять, и все это сплошное вранье. Доктор так рассердился, что не подходил к нему целых девять дней.

Затем его кровать поставили под наклоном, чтобы ноги были приподняты. На теле тоже появились признаки водянки, и Дэн Каллен заявил, что врач намеренно перегоняет воду из ног в туловище, чтобы поскорее его прикончить. Он настоял на выписке, хотя его и уверяли, что он отдаст Богу душу прямо на лестнице, однако он, полумертвый, сумел дотащиться до мастерской сапожника. Сейчас, когда я пишу эти строки, он умирает в Темперанском госпитале, куда верный друг-сапожник сумел устроить его, чуть ли не сдвинув для этого небо и землю.

Несчастный Дэн Каллен! Джуд Незаметный[16]

, тянувшийся к знаниям, который днем трудился, напрягая мускулы, а ночи посвящал учению, у которого была мечта и который отважно сражался за Дело; патриот, поборник человеческой свободы, бесстрашный борец, в конце жизни не сумевший подняться над обстоятельствами, которые душили и давили со всех сторон, ставший циником и пессимистом перед смертью на нищенской койке в палате для неимущих. «Ибо что есть трагедия, если не человек, который мог стать мудрецом, но умер, так и не став им».

Глава XIV

Хмель и сборщики

Поскольку трудовой народ отторгли от земли, теперь в пору сбора урожая сельскохозяйственные области во всем цивилизованном мире зависят от городов. И когда созревшие плоды земли уже готовы вот-вот погибнуть, городских бродяг, которых оторвали от корней, призывают вернуться. Но в Англии они возвращаются не как блудные сыновья, а как изгои, по-прежнему отверженные парии, а их собратья, живущие в деревнях, бросают подозрительные взгляды и всячески глумятся над бедолагами-работниками, которым приходится ночевать в тюрьмах и ночлежках, а то и вовсе под забором и перебиваться бог знает как.

Известно, что в одном только Кенте требуется 80 тысяч бродяг, чтобы собрать хмель. И они с готовностью являются, послушные зову не только желудка, но и сердца, в котором еще теплится тяга к приключениям. Трущобы, притоны и гетто извергают свое содержимое, но при этом не становятся меньше. А городская беднота наводняет сельскую местность, словно полчища упырей, и никто там не рад им. Они чужаки. Низкорослые, сгорбленные, идут они по большим дорогам и проселкам, напоминая какой-то зловредный подземный народ. Само их присутствие, сам факт их существования являются оскорблением для яркого солнца, всего, что зеленеет и растет. Омытые дождем, тянущиеся ввысь деревья словно стыдят их за уродство, своей порочностью эти пришельцы оскверняют девственно-чистую природу.