Ловец душ и навья невеста

Приказ был нечетким. Он такие не любил. Убить ловца или женщину. Кого именно, когда, как – всех этих деталей очень не хватало. Ловца было жаль, женщину тоже, а особенно мужчина жалел себя, потому что если ловец узнает о нависшей над ним угрозе или о тайне, то мало не покажется никому.

А ведь он может узнать, если покушение провалится. В Рывне хватает отморозков, готовых вонзить ножик в печень в глухой подворотне или выпустить пулю из-за угла. Но что, если наемный убийца промахнется? Ловец посмотрит ему в глаза и поймет, кто стоит за покушением… И даже если удар окажется точным, но жертвой будет женщина, то ловец сможет понять. Нырнет в ее остановившиеся глаза, а потом явится со своим кинжалом, или пистолетом, или… Да кто его знает, как он будет мстить. В одном мужчина был уверен – это будет неприятно.

Он задернул тюль, вернулся за стол и выдвинул полку. Вынув черную бархатную коробочку, открыл плотную крышку и полюбовался на белые камешки. Он оставил несколько себе. Как знал, что пригодится. Ловец, конечно, профессионал, но из глаз навки он не узнает ничего. А если на него нападет целая стая, то увидит он лишь свою собственную смерть.

Проснувшись и открыв глаза, Карна едва не подскочила. Фифи лежала нос к носу и смотрела на нее с преданным обожанием. Увидев, что новоприобретенная хозяйка не спит, собачка тут же принялась посвистывать и тявкать, быстро рассказывая что-то на своем лысосвиристельском языке.

– Кушать хочешь? – предположила Карна, и Фифи тявкнула, вскочила, перебирая лапками. – Или в туалет?

Судя по тусклому свету за окном, время уже послеобеденное. После завтрака и рассказа Рихарда о Гекторе она поднялась к себе и снова уснула, и теперь чувствовала себя потерявшейся во времени. Ссадины больше не болели, и шишка на голове ныла, только если ее потрогать. Гектор стоял тут же, на полке у изголовья кровати, закрывая фото Эдмона, и теперь вызывал не ужас, а любопытство. Череп святого, надо же.

Взяв Фифи под мышку, Карна спустилась по лестнице и, открыв дверь во двор, выпустила собачку наружу. Та тут же устремилась к клочку еще зеленеющей травы, нарезала пару кругов и присела. Карна деликатно отвела глаза и увидела будку Уго.

Непонятно, чем руководствовался кабан, – по-видимому, мечтами о многочисленном потомстве, но будка оказалась трехэтажной. Первый, самый широкий и основательный, мог бы вместить хорошего цепного пса или даже пони, второй, чуть поменьше, был с круглым окном размером с тыкву, а третий, самый маленький, ютился под треугольной крышей. Пожалуй, он бы подошел Фифи, но оставалось загадкой, как собака должна на него забираться. Лестницу Уго не предусмотрел, а прыгать на полтора метра свиристелка вряд ли умела.

– Теперь ты просто обязана ему дать, – заметила Грета из-за плеча Карны. – Руку, сердце или просто…

– Придержите язык! – возмутилась она. – Я не виновата, что он сам себе что-то придумал.

– А в том, что по Рывне разъезжает твой мертвый муж, тоже нет твоей вины? – спросила Грета, наклонив голову набок.

Карна посмотрела в ее белые глаза и не сразу смогла оторваться. Жутко и притягательно одновременно: в глазах служанки словно собрался весь туман, что так часто стелился над рекой.

– Я не знаю, – ответила Карна. – Может, мне просто привиделось.

– Я на тебе навкин след сразу почуяла. Что ему надо? Это ты убила его?

– Разумеется, нет, – устало вздохнула Карна.

Фифи обнаружила в траве какого-то жука и теперь радостно скакала вокруг, то припадая к земле, то подпрыгивая столбиком вверх.

– Ты надругалась над его телом?

Обернувшись, Карна набрала в грудь воздух для гневной тирады.

– Просто накидываю варианты, – невозмутимо пожала плечами Грета.

– Я не убивала его и не делала ничего плохого. Я любила Эдмона!

– Ну, знаешь, всяко бывает в жизни. От любви до ненависти… Может, он бил тебя, а ты дала сдачи, и он свалился с лестницы и сломал шею.

– Нет, – ответила Карна.

– Ты убила его по-другому?

– Да отстаньте вы уже! Я его не убивала! Не обманывала! Не наставляла рога!

– А кто говорит про рога? – оживилась Грета.

– Рихард, – буркнула Карна.

– Так что ему от тебя надо?

Карна прикусила губу и посмотрела вдаль. Мокрый луг потемнел и почти сливался с речкой, а лес багровой полосой отделял серую землю от серого же неба.

– У меня есть одно предположение, – задумчиво произнесла Карна. – Но это слишком личное. И Эдмон не стал бы…

Позади послышался стук захлопнувшейся двери, быстрые шаги, и во двор вышел Рихард. Его мокрые волосы топорщились, а скулы непривычно розовели, словно он долго бежал.

– Дамы, – произнес он, окинув Карну коротким взглядом с головы до ног. И ей вдруг стало неловко, будто одним этим взглядом он успел ее раздеть и рассмотреть. – Чем занимаетесь? Оцениваете будку?

– Вроде того, – пробормотала Карна, отворачиваясь. – Фифи, домой!

– Как ты не вовремя, Харди, – возмутилась Грета. – Я почти ее расколола! Карна, так что там за предположение насчет Эдмона?