Луга и окрестности. Из истории населенных мест Лужского района

Главной усадебной резиденцией маркиза становится Романщина. Считается, что Островно получено Траверсе в подарок от Александра I, но это всего лишь глубоко укоренившаяся легенда. Уже при поздних Елагиных Островно и Романщина стали единым имением. Было только одно имение, которое император пожаловал адмиралу, и то не Александр, а Павел I. Находилось оно в Пензенской губернии. В 1825 г. повелением Александра I его приняли в казну с выдачей владельцу «стоющей суммы». Отдельного Островенского имения адмирал под Лугой не имел.

Кроме сведений о якобы царском подарке, в дореволюционных изданиях говорится о том, что окрестности Островно изобиловали дичью и потому были часто избираемы для императорской охоты. Местные жители еще в конце XIX в. показывали на одном из островков Островенского озера остатки деревянной беседки с колоннами, в которой якобы любил отдыхать Александр I. Более того, в свое время нам пришлось услышать от лужской долгожительницы, ныне покойной Татьяны Дмитриевны Байковой, пересказ слышанного ею в гимназические годы шутливого стихотворения, сюжетом которого стала все та же легенда о пребывании Александра I в островенском имении маркиза Траверсе. Татьяна Дмитриевна помнила это стихотворение, как говорится, «с пятого на десятое», но смогла достаточно полно пересказать его содержание и передать его характерный слог. По всей видимости, стихотворение сочинено в конце XIX в., может быть, кем-нибудь из лужских учителей, как говорится, забавы ради, в подражание былинному сказанию. Нам оно показалось интересным примером местного фольклора, подобных образцов которого в районе пока что не обнаружено.

Нами была сделана попытка реконструировать эту лужскую «былину» с бережным сохранением услышанных от Т. Д. Байковой стихотворных отрывков.

Как островенские лягушки царю жаловались

Раз-де вздумалось царю-батюшке,Всей Руси-то православной императору,Бонапарта-злодея сокрушителю,По округе столичной проехати,

Поразведать про житье люда здешнего,Про печали чьи и жалобы.Вот ко Луге-городку подъехал царь.К озерцу подъехал Островенскому,Слышит чей-то плач на озере.Подивился государь, стал спрашивать:«Кто там плачется, кто горьки слезы льет?Пусть бы он передо мной покажется!»И узрел здесь царь лягву убогую,

Что из озера к нему на берег выползла.И спросил царь-государь ее:«Ты пошто, лягва убогая, кручинишься,От какой беды ты горьки слезы льешь?»Говорит в ответ лягва убогая:«Как нам, лягвам островенским, не кручиниться,Как своих нам горьких слез не лить?Коль ты вотчинное наше озероСвоему отдал министру верному

Как ни есть маркизу французскому!А ведь правда о французах и до нас дошла,Что прозвала их молва лягушатниками,Что мы, лягвы, им лучше всяких яств,Самое их лакомое кушанье…Нам, знать, лягвам островенским,Скорой смерти ждать».Подивился государь той речи лягвиной:«Я, чтоб лягвы говорили, и не слыхивал!

Уж как ты меня, лягва, распотешила,Разогнала скуку мою царскую!Я вас, лягвы, за это пожалую,Чтобы жить вам без страха в вашем озере!А маркизу своему указ я выпишу,Чтоб соседствовать ему без ссоры с лягвамиПочитать за честь их пенье дружное,Чтобы яствами из них отныне брезговать,Самому не есть, гостей не потчевать!»