Лунатики

Время не может быть наиболее благоприятным; но Господь дал сей плод лишь затем, чтобы тут же отобрать его. Дитя умерло от менингита мозга (точно как и брат его годом ранее) через тридцать пять дней по рождению. (…) Если отец его вскоре последует за ним, вряд ли следовало бы удивляться. Повсюду в Венгрии на телах людей появляются кровавые кресты, и такие же знаки появляются на воротах домов, на лавках и стенах, знаки же эти – как показывает нам история – являются признаками всеобщей заразы. Сам же я, насколько мне известно, первый человек в нашем городе, увидавший небольшой крест на своей левой ноге, цвет его является переходным от кроваво-красного к желтому. Это в том самом месте на ноге, где стопа искривляется в подъем, на полпути от большого пальца к большой берцовой кости. Мне кажется, это то самое место, куда вбили гвоздь, когда приколачивали ноги Христа. Мне говорили, что у некоторых имеются стигматы в виде капель крови на ладонях. Но пока что у меня таких форм не было. (…)

Чудовищная дизентерия убивает здесь людей всех возрастов, в особенности же – детей. Деревья стоят с иссохшими кронами, словно над ними пронесся обжигающий ветер. Но это не жара их так поразила, но червяки…

(письмо Маэстлину от 29 августа 1599 года).

Кеплера посещали самые худшие опасения. Ходили слухи о том, что еретиков станут пытать, даже сжигать на кострах. Ему пришлось заплатить десять талеров за то, что похоронил ребенка по лютеранскому обряду: "половину я попросил взять сам, но вторую половину мне пришлось заплатить еще до того, как мне было дозволено положить мою маленькую дочку в ее могилку". Если Маэстлин не сможет найти ему работу сразу же, не сообщит ли он хотя бы о том, сколько сейчас стоит проживание в Вюртенберге: "Сколько у вас стоит сейчас вино, а сколько – хлеб, как дела с поставкой деликатесов (поскольку жена моя не привыкла жить на бобах)".

Только Маэсттлин прекрасно знал о том, что университет никогда не предоставит работу неуправляемому Кеплеру, и ему приходилось тщательно разбираться с тем, что Кеплер клянчит и требует от него, тем более, после того, как проситель дополнил свои вопли о помощи следующим глупым замечанием:

Понятное дело, никто меня изгонять не собирается; наиболее интеллигентные из членов здешнего Ландстага весьма горды мною, они часто обсуждают мои изречения во время совместных обедов.

Неудивительно, что Маэстлин не оценил срочности ситуации, в связи с чем он отсрочил ответ на послание на целых пять с лишним месяцев и уклончиво, хотя и раздражительно заметил: "Если бы прислушивались к советам людей, поумнее и более опытных в политике, ибо сам я, признаюсь откровенно, в этих вопросах неопытен словно дитя".

Оставалась одна надежда: Тихо. В предыдущем году Браге выразил в своем письме надежду, что Кеплер "как-нибудь" посетит его. Хотя сам Кеплер страстно желал добраться до "сокровищ Тихо", приглашение было сделано слишком общо, а дорога была слишком долгой и дорогостоящей. Только теперь перед Кеплером стояли вопросы не научного любопытства, но необходимость найти новый дом и средства на жизнь.

А в это время Рудольф II назначил Тихо своим Имперским Математиком и предоставил ему место жительства под Прагой. Долго ожидаемая возможность для Кеплера пришла, когда некий барон Гоффман, советник императора, должен был вернуться из Граца в Прагу, и он согласился взять ученого в свою свиту. Дату выезда Кеплера навстречу Тихо, по любезности Истории, запомнить легко: это было 1 января anno domini

1600.

4. ТИХО БРАГЕ

1. В поисках точности