Лунные кружева, серебряные нити

Ко мне незамедлительно была приставлена в услужение девушка, Нэлька. Она оказалась совсем молоденькой, лет пятнадцати, юркой и не в меру говорливой.

— Ой, а мать мне сказала, что хозяин с дамой вернулся, и велела помогать. Я уж подумала, что эта гадкая Люсинда снова припёрлась.

Слушая краем уха, я молча залезала в горячую ванну.

— В прошлый раз она так меня гоняла, так гоняла! Гадина! Всю душу вытрепала! И не только мне, хозяину-то — больше всех! Столько ваз перебила, змеюка!

— Спасибо, Нэля, можешь идти. Я сама как-нибудь.

— А волосы вымыть и причесать? А в полотенце вас завернуть? Помочь одеться? Мать велела, — пухлый ротик девушки не закрывался ни на минуту. — А ежели они поженятся, и Люсинда станет моей хозяйкой? Я этого не переживу! Она и так меня за волосы оттаскала, злобная крысидла! Это всё старый Гдышек. Он сына своего, то есть нашего хозяина, еще в детстве посватал. Вот эта скверная дамочка и припирается сюда, когда ей вздумается. Тоже мне, невеста! Да только хозяин жениться-то не спешит, хоть и отец без наследства грозится оставить. Скандалят тут почём зря, — Нэлька вздохнула и поправила сползший кружевной чепчик. — А вы к нам надолго?

— Можешь идти. Я скажу твоей матери, что ты отлично справляешься со своими обязанностями.

Она подпрыгнула oт радости и выпорхнула за дверь.

Когда я вышла из ванной комнаты, степенная дородная женщина в таком же, как у Нэли, переднике и чепчике застилала широкую постель. Увидев меня, она поклонилась и поспешила к выходу.

— Одну минутку. Где моя одежда?

— Её уже выстирали, госпожа. Пока высушат и выгладят, можете надеть вот это, — она подхватила с кресла длинный шёлковый халат. — Я помогу одеть, госпожа.

— Не нужно меня так называть. Это принадлежит Люсинде?

— Эта несносная девчонка не может держать язык за зубами, — покачала она головой, намекая на болтливую Нэльку. — Нет, баронесса ни разу не надевала это. Простите, — она еще раз поклонилась и оставила меня одну.

Набросив лёгкий халат, я распахнула балконную дверь, впуская свет и свежий воздух, и упала на мягкую кровать, утопая в подушках. Только сейчас я почувствовала, как ноет спина от проведённой на полу ночи. Смертельная усталость разливалась пo всему телу, наполняя тяжестью руки и ноги. Вдобавок ко всему, жутко хотелось есть и особенно пить. Но я не решилась покинуть комнату и бродить по коридорам, отдавая распоряжения, всё-таки сдержанности и хорошим манерам жизнь меня, похоже, научила. Что бы там ни было, я родилась под счастливой звездой и благодарю небо за то, что на моём пути встречаются добрые, сердечные люди, не дающие мне пропасть.

Несмотря на сильную усталость, уснуть мне так и не удалось. Множество отрывочных мыслей и образов кружились в голове, и я не могла сосредоточиться ни на одной из них. Что-то тревожило и волновало меня, но я никак не могла понять, что же именно. То ли это было смутное предчувствие нависшей угрозы, то ли накопленное за эти дни беспокойство давало о себе знать. Так я и лежала, глядя в расписной потолок, в позе морской звезды, пока не вбежала Нэлька и не позвала к обеду.

Спускаться в тонком халате в столовую казалось мне крайне неприличным, но, не найдя другого выхода, я плотнее запахнула его, крепко завязав шёлковый поясок, и последовала за девушкой. Проходя по длинному коридору и взглянув на себя в одно из огромных зеркал, я устрашилась своего вида: бледная, как мертвец, худющая, с торчащими в разные стороны взъерошенными волосами и решительно горящими глазами, под которыми красовались знатные мешки, жаль, не с деньгами. «Ну, ничего», — думала я, приглаживая короткие волосы, — «Дома отосплюсь, отдохну и раздобрею на маминой стряпне, а волосы снова отрастут. Стану на человека похожа, а не на ехидну, которую в Златоселище на площади показывали, вместе с тигрием и другими заморскими тварями».

За обедом Гдышек был на диво задумчивым и немногословным, чем заметно удивил меня. Сначала я решила, что порядком допекла его своими неожиданными посещениями, но, вспомнив рассказ Нэльки о недавнем визите баронессы и о расколошмачивании ею ценных фамильных ваз, пришла к выводу, что это целиком её вина. И в подтверждение моих слов виконт грустно улыбнулся.

— Ладомира, — первым нарушил он молчание, — помнится, вы просили узнать об аресте некоего Данияра, а затем исчезли. Эта тема больше не волнует вас?

— Вам что-то известно? — подпрыгнула я на стуле.

— Ничего особенного. По моему запросу представили списки всех задержанных, допрашиваемых и казнённых за последнюю неделю. Такого имени в бумагах не значится, если конечно, он не назвался кем-то иным. Документы в моём кабинете, можете взглянуть, если вам угодно.

— Благодарю, Винсент, в этом нет необходимости. Вы были правы, Галтийская стража не имеет к этому никакого отношения.

— Вы так и не встретились?

— Нет…

— Ну, полно. Сейчас слёзы закапают в тарелку, и блюдо окажется пересоленным, — он беззаботно улыбнулся и встал из-за стола. — Оденьтесь потеплее, я покажу вам мой сад.

Стоило мне подняться в комнату, как Нэлька с матерью втащили тяжёлый, обитый серебром сундук.