Лунные кружева, серебряные нити

— Домовой — это что, — снова вступил писклявый. — Вот брательник мой собственными глазами русалку видел, вот так близёхонько, как я тебя ща. Сети, значится, когда ночью на Клежме ставил, выглянула, говорит, из воды девица и улыбается. И волоса-то зелёные. Ну, Боян с перепугу давай к берегу грести. А она подплыла поближе и лодку недюжинной силищей обернула. Чуть выплыл.

— А слыхали, поговаривают, будто на старой мельнице, у самого Примостня, сила нечистая завелась?

Становилось всё интереснее и интереснее, я приоткрыла дверь и на цыпочках высунулась в кухню.

— Так вот, — продолжал басить хриплый голос, — ведьмарка тамака поселилась. Сказывают, будто в кожана по ночам перетворяется да кровь людскую пьёт. А сама — страшнючая, жуть, и глазюки, нибы у привида, светятся…

Я тем временем, забыв об осторожности, подкралась ещё ближе, что бы послушать леденящую душу байку.

Тут одноглазый выронил бутыль и завопил истошным голосом, тыча в меня пальцем:

— А-а-а! Ведьмарка! Чур меня!

Двое оставшихся храбрецов обернулись и, дружно заголосив, стали сигать из окон, переворачивая на своём пути убогую мебель и роняя посуду.

На крик вбежал Данияр с поленом в руке. Но в кухне уже никого не было. Я одиноко стояла посреди комнаты и хохотала, вытирая слёзы.

На следующий день солнышко высушило лужи, и идти стало легче и веселее. Небольшое поселище Дубравник мы минули без приключений. Там и селения-то всего ничего: тянутся две улочки вдоль старой дубравы. Миновав поселище, Данияр «зазвал» меня в лес, показать местную достопримечательность — огромный валун идеально круглой формы. Вокруг него виднелись остатки каких-то подношений: пустые кувшины, плошки с зерном, моточки пряжи. На окрестных дубах ветер теребил выцветшие на солнце ленточки.

Я провела рукой по гладкой холодной поверхности камня. Здесь, несомненно, ощущалась невидимая, таинственная и вездесущая сила, древняя, как сам мир.

— Это какой-то идол?

Данияр пожал плечами:

— Сколько тут существуют люди, столько и ходят просить у Белого Камня удачи в делах и прочего.

— Я раньше была здесь?

— Не знаю, со мной — нет.

Я подержала над камнем руки, погладила его, затем провела по своей голове в надежде разогнать туман, поглотивший моё сознание. Но ничего не изменилось. Но всё равно, мысленно поблагодарив валун, я бросила на него горсть оставшихся хлебных крошек из кармана куртки. Может, это и самовнушение, но сил во мне точно прибавилось, по крайней мере, остаток пути я шла довольно бодренько, иногда даже опережая Данияра.

— Вот и наш Сторожинец, — указал рукой Данияр, завидев на горизонте высокую полуразрушенную стену из крупных камней.

— Похоже на развалины замка или крепости.

— В давние времена здесь действительно был сторожевой пост, защищающий наши земли от северных народов, пришедших с моря. А сейчас камни потихоньку растаскиваются селянами для своих построек.

— Помнится, ты говорил, что это почти у моря.

— Не совсем. До побережья еще день пути, если на своих двоих.

— Логичнее было бы поставить крепость прямо у моря.

— Там поселищ нет — земля неплодородная. Даже рыбу не выйдешь ловить — крутые берега да голые, торчащие из воды скалы.

— А я надеялась в море искупаться.

— Как-нибудь съездим, найдём подходящее место и искупаемся. Жаль, что ты не помнишь, мы много раз там бывали. Но ты отчего-то любишь непогоду, особенно шторм, разбивающиеся о скалы волны, шквалистый ветер. И меня ведь приучила, — Данияр расплылся в улыбке, вспоминая то далёкое время.

По пути к поселищу мы пришли к общему мнению, что не стоит тревожить родителей, рассказывая о моём розыске и связанной с этой потерей памяти. Сошлись на том, что просто соскучились и надумали проведать.

ГЛАВА 7

Каково в дому, таково и самому.

(воларская народная поговорка)

Данияр внёс мои вещи в чистенький дворик небольшого деревянного домика с резными ставнями. Я заметила под крышей большое зашторенное окно и полукруглый балкончик. Скорее всего — моя комната. По крайней мере, я бы выбрала именно её. Выбежав из-под крыльца и виляя хвостом, нас встретил рыжий лохматый пёс, прыгая вокруг меня и радостно повизгивая.

Завидев нас в окошко, из дома вышла высокая женщина и, снимая на ходу передник, поспешила навстречу.

— Лада! Неужели наведалась? Я уж думала, совсем про нас забыла, — она обняла меня, потом Данияра. — А почему пешком? Устали, небось? Проходите в дом, сейчас и отец с пасеки вернётся.

— С радостью, да только я к своим сперва хотел зайти, — замялся Данияр.

— Ну что ж, это надо. Смотри, к ужину обязательно приходи! — мать направилась в дом, а я, подхватив с деревянного крыльца вещи, поплелась следом.

Суетясь в кухне у очага, она рассказывала последние вести: кто родился, кто женился, кто отправился в мир иной, о покупке чёрного петуха, о новом нерадивом пастухе, о неурожае овса. Слушала я в пол уха, иногда кивая головой, меня не слишком интересовали такого рода известия. Решив сослаться на усталость, я встала с плетёного кресла и поднялась в свою комнату.