Лунные кружева, серебряные нити

В каюте было темно, но мне это не мешало. Усадив его на стул, я вытащила из-под кровати медицинский сундук. Ещё и сутки не прошли — а он уже успел пригодиться. Я достала горшочек с надписью «Целебная мазь от ран, ожогов и проч.», аккуратненький рулончик чистой ткани и, немного подумав, скляночку с названием «От зубной, головной и суставной боли». Затем сняла и положила на стол мешавшие мне очки и приступила к лечению. Вначале наложила на пострадавшую кожу мазь, потом замотала руку чистой тканью и дала пилюлю из баночки.

— Фу, горькая, — мужчина скривился, словно маленький ребёнок.

— Терпите.

Теперь я приступила к «своему» лечению. Одной рукой взяла его локоть, второй начала медленно водить над кожей, ощущая, как яркий ослепительный свет проходит через меня, проникает из моей ладони в его тело и исцеляет рану.

— Щекотно, — захихикал «отважный» кок.

«Может, воспользоваться тем кляпом, и заткнуть ему рот?» — промелькнула было шальная мысль. Но снова доставать тяжёлый сундук было лень, поэтому пришлось сосредоточиться и не обращать внимания.

Вскоре он заулыбался:

— Благодарствую, господин лекарь, боль совсем прошла.

— У тебя и печень — ни к бесу.

— Как вы знаете?

— Опытный лекарь может определить болезнь по глазам, коже и языку.

— Но, позвольте, здесь ведь совсем темно!

— Для опытного лекаря и ученика, как его, Лучезара какого — то, это не проблема. Завтра сможете приступать к работе. Только еще разок на перевязочку зайдите.

— Благодарю, благодарю, господин лекарь, с меня причитается.

— Имейте в виду — я не пью.

Это заявление поставило его в тупик. Он постоял, почесал в затылке и снова поинтересовался, будто не расслышал:

— Совсем-совсем? Да как же так, тресни мои мачты?

— Если хотите меня побаловать, лучше испеките какой-нибудь пирог. Сладкого очень хочется.

Он поклонился пару раз и выскочил за дверь.

Я не стала возвращаться в общую дымную каюту за стол, а решила расстелить постель и лечь спать. Одежду лучше не снимать, вдруг срочный вызов среди ночи? Похоже, роль судового лекаря начинала мне нравиться. Эх, жаль, что нет горячей ванны! А впрочем, у стены есть еще одна маленькая дверца. Вряд ли это гардеробная. К моему разочарованию, это была уборная. Почему к разочарованию? А как можно быть в восторге от дырки в полу, в глубине которой плещутся морские волны?

Не успела я как следует улечься, выискивая, как собачка, наиболее удобную позу на жёсткой постели, как вернулся Данияр. Он изо всех сил старался не шуметь, но это плохо у него выходило. Жуткий скрип ящиков письменного стола мог разбудить даже мёртвого. А от противного чириканья пера о бумагу кожа покрывалась мурашками. К тому же яркий свет лампы нещадно бил в глаза.

— Не спишь? — обернулся он, почувствовав на себе мой тяжёлый взгляд.

— Да как тут можно уснуть?

— Я быстро, запишу кое-что и погашу лампу.

— Я не об этом. Каюта раскачивается вверх-вниз, боюсь свалиться во сне. И бока корабля так жутко скрипят!

— Это не бока. Это под ударами волн потрескивают шпангоуты — рёбра судна, такие изогнутые балки, идущие в обе стороны от киля, они служат основанием для накладки бортов.

— А? Ты с кем сейчас разговаривал?

— Ясно. Спи.

— И что тебе ясно? Необязательно из себя умника корчить! А то ведь я могу завести беседу о вышивании крестиком!

— Очень сомневаюсь, что ты имеешь об этом хоть малейшее представление.

— А я… А ты… Всё, отстань!

— Я пока и не приставал. Ещё не вечер, — Данияр улыбался. Похоже, его забавляло моё раздражение.

— Слушай, вот почему ты такой вреднючий и противный? И как мы с тобой сошлись?

— Так ведь два сапога — пара.

Я с раздражением отвернулась к стене и закрыла глаза. Но сон упорно не желал приходить ко мне. Мешали плеск волн и непрекращающееся поскрипывание этих проклятых шпангоутов. Тогда я засунула под подушку ненавистный парик и начала мысленно считать перепрыгивающих через барьер лошадей. Только от этого занятия мозги напряглись ещё больше — ведь мне пришлось выдумывать, как они выглядят, какой масти и в какой сбруе, и почему некоторые спотыкаются, а другие и вовсе артачатся, отказываясь прыгать и мотая головами. А когда дело дошло до представления всадников и выдумывания их доспехов и гербов, я поняла, что дело совсем плохо.

Недолго думая, я вытащила из-под койки уже полюбившийся мне ящик и всыпала в себя добрую часть банки «От нервов, тревоги и бессонницы». Легла на спину и приготовилась к новым ощущениям. А они не заставили себя долго ждать. Сначала мне стало на всё плевать с высокой колокольни, и море вдруг показалось по колено, и горы по плечу. Потом я увидела такие забавные, милые, радужные круги, расходящиеся по низкому деревянному потолку в разные стороны. И, наконец, с блаженной улыбкой провалилась в глубокий безмятежный сон. Данияр еще пытался сказать что-то, укрывая меня, но я отмахнулась от него, как от назойливой мухи.