Лунные кружева, серебряные нити

За столом в этот раз прислуживала румяная курносая девушка, которую мне уже доводилось видеть и за мытьём полов, и посуды, и за чисткой кафеля, и даже за работой в саду. Неужели Терезия настолько скупа, что не может ещё нанять работниц в помощь, чтобы не взваливать все дела на одну несчастную?

— А почему сама пани Терезия не составила нам компанию? — поинтересовалась я, ставя на поднос пустую чашку. — На неё это не похоже.

— Ой, ну что вы, я сама справлюсь! Пани плохо себя чувствует.

Она подхватила поднос и направилась в дом. Видя, что Данияр слишком занят беседой, я поднялась и последовала за ней. Успев нагнать её на ступенях, я приоткрыла дверь, пропуская её вперёд вместе с гремящей и покачивающейся горой посуды, а потом проскользнула и сама.

— И что с ней? — от меня было нелегко отцепиться.

— Точно не знаю. Голова болит. Я уже послала за лекарем, как она и велела.

Поинтересовавшись, где находится её комната, я поспешила по коридору. Терезия отвела для себя роскошные покои, состоящие из нескольких соединённых между собой комнат. Где конкретно находится её спальня, я узнала по визгливому лаю собачонки, охраняющей покой своей хозяйки.

— Басик, фу. Прекрати сейчас же! — тут же донёсся знакомый голос.

Заглянув в комнату, я увидела лежащую на высокой кровати Терезию с рушником на голове. Окно было зашторено, и в спальне царил полумрак.

— Прошу прощения за беспокойство, — начала я с порога.

— Хоть кто-то беспокоится о старой больной женщине. Присаживайся, — она указала на обитый бархатом пуфик в ногах кровати. Но я присела на мягкую постель рядом с ней, отбиваясь ногой от рычащей лохматой собачки.

— Вам чего-нибудь принести?

— Нет, дорогуша. Капли мои закончились. Лекарь скоро должен подойти, принести ещё. Да кровь, быть может, пустит — голова так раскалывается, что в глазах темно.

— И часто с вами так бывает?

— Раза два-три в месяц. Но в последнее время чаще.

— Разрешите? — я убрала с её лба мокрый рушник и приложила руку.

Просачивающийся, исходящий из моей ладони свет был виден только мне. Скорее даже, я его не видела, а только чувствовала, словно заглядывала в её голову, но с закрытыми глазами. А откуда я знала, что в ней делается — это оставалось загадкой и для меня самой.

— Сосуды, по которым кровь движется, совсем сузились. Ваш холодный компресс только хуже делает, — я изо все сил старалась направить на больное место тепло, собирая его по всему организму, притягивая и направляя потоки светящейся циркулирующей энергии.

Терезия притихла, как мышка, внимательно слушая меня.

— А всё оттого, что нервничаете без причины и волнуетесь по пустякам. Отдыхаете мало, спите плохо. Сердце, кстати сказать, тоже порядком износилось, — отследила я еще один затор на пути живой энергии.

Я не отцепилась от старушки, пока не убедилась, что всё в порядке. Впрочем, Терезия и сама подтвердила это:

— Прошло! Ей-ей, прошло! Хоть танцуй!

— Вам лекарь какие капли приносит?

— Настойку пустырника, боярышника и герани.

— Так вот, принимать её нужно регулярно, каждый день, утром и вечером, а не тогда, когда уже приспичит и деваться некуда. Договорились?

— Обещаю, так и буду делать. Я ж еще молодуха — всего семьдесят. Планов ещё много: сад обновить, ремонт в левом крыле произвести. А может, ещё дедульку какого найду — мой-то помер давно.

— И очень даже запросто.

Терезия приподнялась, подтолкнув под спину подушку:

— Так ты — знахарка? Как Эйва?

— Что-то вроде того.

— Вы в одной чародейской школе учились?

— Пожалуй, можно и так сказать.

Я решила не вести долгих бесед, а выйти во дворик, пока Данияр опять меня не хватился. Он уже ждал меня возле лошадей, но не один. Отчего у меня сразу испортилось настроение. «Хоть бы Котлета эту Лианну грызнула хорошенько, чтоб под ногами не путалась!.. Нет, нельзя так думать, а то, не ровен час, Котлета мои мысли услышит и лишит мир очередного талантливого живописца посредством откусывания оному руки. Или головы».

— Лад, гляди, как Лия Котлету нашу нарисовала! — Данияр был в восторге.

«У-ух! Всё же надо было подумать о плохом, пока не поздно!»

— Поехали, Олехно должен был уже вернуться, — я подошла к Инею, отвязывая его от молодой сливы и даже не взглянув в сунутый мне под нос клочок пергамента.

В многолюдных местах снова пришлось вести лошадей за собой.

— Я только воды им дал, попросим, чтоб Олехно овса задал, — пробирался следом за мной Данияр.

— Представляю, как он «обрадуется».

Как и ожидалось, я была права.

— Да места-то у меня хватает, да тут и с одним хлопот — выше крыши. Да разве от вас спрячешься? — вздыхал Олехно.

— Будь другом, — нe отставала я. — Не бросать же их на улице! С утречка сразу и заберём…

— С самого утра меня дома не застанете, к полудню приходите.

— Работаешь?

— Не-а, на скачки хочу поглазеть.

— Это что?

— Ну вы, ребята, даёте! Состязания такие. Чья лошадь первая придёт, тому главный приз достанется. А ежели не дурак и людей нужных знаешь, то и подзаработать можно.

Я взглянула на Данияра.

— Даже не думай, в азартные игры ты больше не играешь.

— А так просто поглазеть?