Лунный камень

12-го іюня госпожа моя послала въ Лондонъ одному джентльмену приглашеніе пріхать провести здсь день рожденія миссъ Рахили. Вотъ этому-то счастливому смертному, какъ я полагалъ, а было отдано ея сердце. Подобно мистеру Франклину, онъ доводился ей двоюроднымъ. Звали его мистеръ Годфрей Абльвайтъ.

Вторая сестра миледи (не бойтесь, на этотъ разъ мы не слишкомъ погрузимся въ семейныя дла), — вторая сестра миледи, говорю я, обманулась въ любви, а въ послдствіи, выйдя замужъ очертя голову, сдлала такъ-называемый m'esalliance. Страшная суматоха поднялась въ семь, когда высокородная Каролина стала на своемъ, чтобы выйдти просто за мистера Абльвайта, фразингальскаго банкира. Онъ былъ очень богатъ, весьма добродушенъ и произвелъ на свтъ поразительно большое семейство, — все это пока въ его пользу. Но онъ пожелалъ возвыситься изъ скромнаго положенія въ свт,- и это обратилось противъ него. Впрочемъ, время и успхи современнаго просвщенія поправили дло; и къ этому m'esalliance понемножку присмотрлись. Мы теперь поголовно либеральничаемъ; и (лишь бы могъ я васъ царапнуть, когда вы меня царапаете) какое мн дло, въ парламент вы или нтъ, мусорщикъ вы или герцогъ? Вотъ современная точка зрнія, а я придерживаюсь современности. Абльвайты жили въ прекрасномъ дом съ большою землей, нанкоторомъ разстояніи отъ Фризингалла. Предостойные люди, весьма уважаемые во всемъ околотк. Они не слишкомъ обезпокоятъ васъ на этихъ страницахъ, за исключеніемъ мистера Годфрея, втораго сына мистера Абльвайта, который, съ вашего позволенія, займетъ здсь надлежащее мсто ради миссъ Рахили. При всемъ блеск, ум и прочихъ качествахъ мистера Франклина, шансы его относительно первенствованія надъ мистеромъ Годфреемъ во мнніи молодой леди, по-моему, были весьма плохи.

Вопервыхъ, мистеръ Годфрей превосходилъ его ростомъ. Онъ былъ свыше шеста футовъ; цвтъ кожи блый, румяный; гладкое, круглое лицо всегда выбрито, словно ладонь; цлая масса чудныхъ, длинныхъ волосъ льнянаго цвта небрежно закинутыхъ на затылокъ. Но зачмъ я стараюсь описать эту личность? Если вы когда-нибудь подписывались въ обществ дамскаго милосердія въ Лондон, такъ вы не хуже меня знаете мистера Годфрея Абльвайта. Онъ былъ законовдъ по профессіи, дамскій угодникъ по темпераменту, и добрый Самарянинъ по собственному избранію. Женская благотворительность и женская нищета ничего бы не подлали безъ него. Материнскія общества заключенія бдныхъ женщинъ, Магдалинины общества спасенія бдныхъ женщинъ, хитроумныя общества помщенія бдныхъ женщинъ на должности бдныхъ мущинъ и предоставленія послднимъ самимъ о себ заботиться, — вс считали его вице-президентомъ, экономомъ, докладчикомъ. Гд только столъ съ женскимъ комитетомъ, держащимъ совтъ, тамъ и мистеръ Абльвайтъ со шляпой въ рук сдерживаетъ пылъ собранія и ведетъ бдняжекъ по терніямъ дловой тропинки. Мн кажется, что это былъ совершеннйшій изъ филантроповъ (съ небольшимъ состояніемъ), какихъ когда-либо производила Англія. Изъ спикеровъ на митингахъ милосердія не легко было найдти ему ровню по умнью выжать слезы и деньги. Онъ былъ вполн общественный дятель. Въ послднюю побывку мою въ Лондон, миледи дала мн два билета. Она отпустила меня въ театръ посмотрть на танцовщицу, производившую фуроръ, и въ Экстеръ-Галлъ послушать мистера Годфрея. Артистка исполняла свое съ оркестромъ музыки. Джентльменъ исполнялъ свое съ носовымъ платкомъ и стаканомъ воды. Давка на представленіи ногами. То же самое на представленіи языкомъ. И при всемъ томъ добродушнйшее существо (я разумю мистера Годфрея), простйшій и милйшій человкъ изъ всхъ вами виданныхъ. Онъ всхъ любилъ и вс его

любила. Какіе же могъ имть шансы мистеръ Франклинъ, — да и вообще кто бы то ни было, при самой лучшей репутаціи и способностяхъ, — противъ такого человка?

Четырнадцатаго числа отъ мистера Годфрея полученъ отвтъ.

Онъ принималъ приглашеніе миледи съ середы (дня рожденія) и до вечера пятницы, когда обязанности по женскому милосердію заставятъ его вернуться въ городъ. Въ письм были и стихи на торжество, которое онъ такъ изысканно назвалъ днемъ «происхожденія на свтъ» своей кузины. Мн передавали, что миссъ Рахиль, присоединясь къ мистеру Франклину, смялась надъ этими стихами за обдомъ, а Пенелопа, будучи на сторон мистера Франклина, съ торжествомъ задала мн вопросъ, что я объ этомъ думаю.

— Миссъ Рахиль такъ провела васъ, что ты

, душечка, можетъ-быть, а не разберешь чмъ тутъ пахнетъ, отвтилъ я. Но мой носъ не такъ податливъ. Подожди, что будетъ, когда, вслдъ за стихами мистера Абльвайта, явится самъ мистеръ Абльвайтъ.