Лунный камень

— Попросите сюда вашу дочь, мистеръ Бетереджъ. Впрочемъ, нтъ, постойте! сказалъ приставъ, отводя меня къ окну, чтобы насъ не могли слышать. — Вотъ этотъ господинъ, продолжилъ онъ шепотомъ, указывая на надзирателя, — представалъ мн сейчасъ довольно подробный отчетъ о произведенномъ имъ въ вашемъ дом слдствіи. Между прочимъ онъ самъ сознался, что возстановилъ противъ себя всю прислугу; ну, а я считаю необходимымъ помириться съ ней. Кланяйтесь имъ отъ меня, и скажите вашей дочери, равно какъ и остальнымъ женщинамъ, что, вопервыхъ, я не имю еще на малйшаго повода думать, чтобъ алмазъ былъ кмъ-либо похищенъ; мн извстно только, что онъ исчезъ; а вовторыхъ, что если я желаю говорить съ ними, то это единственно въ надежд получать нкоторые совты и указанія для достиженія вполн успшныхъ результатовъ въ нашихъ поискахъ.

Зная, какое ужасное впечатлніе произвелъ на нашихъ женщинъ секвестръ, наложенный надзирателемъ Сигревомъ на ихъ комнаты и имущества, я ловко подслужился приставу, подавъ ему слдующую мысль:

— Не разршите ли вы мн вмст съ поклономъ передать нашимъ женщинамъ еще одну вещь, приставъ? спросилъ я: — а именно, что вы позволяете имъ сновать внизъ и вверхъ по лстницамъ и свободно заглядывать въ ихъ спальни, когда бы имъ ни вздумалось.

— Разршаю и позволяю, отвчалъ приставъ.

— Это непремнно смягчитъ ихъ, сэръ, замтилъ я, — начиная съ кухарки и до судомойки.

— Такъ ступайте же, мистеръ Бетереджъ, и длайте ваше дло.

Порученіе пристава было исполнено въ пять минутъ. Но когда я объявилъ женщинамъ о снятіи секвестра съ ихъ имущества и спаленъ, то мн пришлось употребить весь свой начальническій авторитетъ, чтобъ удержать эту ватагу отъ попытки взлетть на верхъ вслдъ за Пенелопой и явиться предъ приставомъ Коффомъ въ роли добровольныхъ свидтельницъ.

Пенелопа, повидимому, понравилась приставу. Онъ оживился немного, увидавъ ее, а на лиц его появилось то же самое выраженіе, какъ въ цвтник, когда онъ любовался блою мускатною розой. Вотъ вамъ показанія моей дочери на допросъ сержанта. Мн кажется, что она отвчала весьма разумно и мило, вдь недаромъ же она мое дтище! Въ меня, вся въ меня, — материнскаго, благодаря Бога, ничего нтъ!

По словамъ Пенелопы, она съ большомъ интересомъ сдлала за разрисовкой двери, помогая своей госпож и мистеру Франклину мшать краски. Мсто подъ замочною скважиной какъ нельзя лучше врзалось у нея въ памяти, потому что оно было дорисовано послднее; нсколько часовъ спустя она видла его не запачканнымъ и въ полночь также оставила его безъ малйшей порчи. Уходя изъ спальни своей молодой госпожи, и желая ей спокойной ночи, она слышала какъ часы въ будуар пробили двнадцать; въ это время рука ея опиралась на ручку двери; но зная, что краска была еще не совсмъ суха, такъ какъ сама же она помогала составлять ее, Пенелопа приняла всевозможныя предосторожности, чтобы не задть платьемъ двери; она готова была побожиться, что подобрала вокругъ себя юпку, и что въ то время никакого пятна на двери не было; однако не ручалась, что выходя, не задла ее какъ-нибудь случайно; она хорошо помнила какое платье было на ней въ этотъ день, потому что это былъ подарокъ миссъ Рахили; да и отецъ ея, вроятно, помнитъ его и можетъ подтвердить ея слова. Отецъ дйствительно помнилъ, и подтвердилъ, и принесъ платье; платье было имъ признано, и юпка изслдована со всхъ сторонъ, что доставило не мало хлопотъ слдователямъ по обширности ея размровъ; но пятна отъ краски не оказалось нигд. Конецъ допросу Пенелопы — показанія ея найдены разумными и убдительными. Подписалъ Габріель Бетереджъ. Затмъ сержантъ обратился ко мн съ вопросомъ, нтъ ли у васъ въ дом большихъ собакъ, которыя могли какъ-нибудь пробраться въ будуаръ и размазать краску концомъ хвоста. Услыхавъ отъ меня, что ничего подобнаго не могло случиться, онъ потребовалъ увеличительное стекло и завелъ его на испорченное мсто. Но краска не сохранила вы малйшаго отпечатка человческой кожи, какъ это обыкновенно бываетъ отъ прикосновенія руки. Напротивъ, все доказывало, что пятно произошло отъ легкаго и случайнаго прикосновенія чьей-либо одежды. Судя по показаніямъ Пенелопы и мистера Франклина, въ комнату, вроятно, входила какая-нибудь таинственная личность, которая, и учинила вышеупомянутое поврежденіе въ четвергъ между двнадцатью часами ночи и тремя часами утра. Дошедъ до такого результата, приставъ Коффъ вспомнилъ наконецъ о существованіи надзирателя Сигрева, а въ назиданіе своему сослуживцу сдлалъ слдующій краткій выводъ изъ наведеннаго имъ слдствія: