Мальчик из Уржума. Клаша Сапожкова

Клаша шла не оборачиваясь, стараясь держаться ближе к домам. Из аптеки с тревогой и волнением за ней следили красногвардейцы. Клаша благополучно дошла до белого дома с балконом. У ворот дома никого не было видно. Она огляделась по сторонам и перебежала через бульвар на правую сторону улицы.

«Может, юнкеров здесь и нету! Может, они в соседнем доме сидят», — подумала Клаша, открывая тяжелую чугунную калитку. Она вошла во двор и столкнулась лицом к лицу с усатым юнкером.

— Куда, мадемуазель? — спросил юнкер, загораживая дорогу.

— К знакомым.

— Зачем?

— Одолжить картошки, — не растерялась Клаша и показала на корзинку.

— Ах так, проходите, — сказал юнкер и лениво козырнул.

Клаша торопливо пошла по огромному пустому двору, вымощенному булыжником. Во дворе возвышалось два четырехэтажных красных дома. Один невдалеке от ворот, другой в глубине двора. Клаша вошла в подъезд первого дома. Ей нужно было скрыться с глаз юнкера-часового. Через стеклянную дверь парадного ей хорошо было видно, как юнкер постоял-постоял у калитки и не спеша вышел на улицу.

Клаша выскочила из подъезда и прошмыгнула в глубь двора. Здесь у стены дровяного сарая она увидела трех юнкеров. Клаша спряталась за водосточную трубу каменного дома. Двое юнкеров стояли к ней спиной и о чем-то спорили. Третий, присев на корточки, поспешно набивал патронами пулеметную ленту.

«Вот почему не стреляли — патроны кончились», — сообразила Клаша. Опа решила посмотреть, куда же понесут готовую ленту.

Спор между юнкерами разгорался. Один из них, плотный и такой плечистый, что можно было подумать, будто у него подложены ватные плечи, вдруг выругался и, круто повернувшись, пошел в сторону Клаши.

Прятаться уже было поздно. Юнкер увидел ее за углом дома.

— Ты что здесь делаешь? — спросил он.

Клаша молча смотрела на его красивое, молодое, но какое-то помятое лицо с припухшими мешками около глаз.

— Что ж ты молчишь? Ты где живешь? Здесь? — допытывался юнкер.

— Здесь, — сказала Клаша и ткнула пальцем куда-то вверх.

— А ну, пойдем? Показывай.

Юнкер пропустил Клашу вперед.

«Что ж теперь будет? Что же будет?»

Клаша вошла в подъезд четырехэтажного дома. Они стали подниматься по лестнице. Юнкер вытащил портсигар и закурил.

Клаша покорно шагала со ступеньки на ступеньку.

«А что, если взять да позвонить в первую попавшуюся дверь? Нет, нельзя. Не признают. Всюду чужие!»

— Ну, скоро? — спросил нетерпеливо юнкер, когда они очутились на площадке третьего этажа.

— Скоро, — вздохнула Клаша.

Она решила: «Будь что будет, а до четвертого этажа дойду!»

— Может быть, ты на чердаке живешь? А? — язвительно спросил юнкер. — Стой! — грубо сказал он и схватил ее за плечо.

Клаша остановилась.

— Черт бы побрал эти шпоры! — выругался юнкер и, поставив ногу на ступеньку, стал застегивать расстегнувшийся ремешок.

Клаша с тоской обвела глазами белые стены, высокие, обшитые клеенкой двери чужих квартир. От неизвестности у нее замирало сердце, а к горлу подступала противная тошнота, — такое чувство она испытывала перед экзаменами.

«Чтоб ты провалился сквозь землю!» — пожелала Клаша юнкеру, глядя с ненавистью на его согнутую широкую спину.

— Ну-с, — сказал юнкер и выпрямился.

Клаша в отчаянии шагнула еще на одну ступеньку выше. На лестнице было уже темно.

И тут случилось такое, чего никак не ожидали ни Клаша, ни сам юнкер.

Над их головами на крыше что-то страшно ухнуло. Это было похоже на выстрел из, огромней пушки. По крыше с грохотом посыпались листы железа и кирпичи. С потолка отвалился большой кусок штукатурки, и полетела белая пыль.

Юнкер на минуту остолбенел, а потом бросился на чердак.

— Стой здесь! — закричал он Клаше.

Клаша прижалась к стене.

— П-поручик убит! — послышался сверху чей-то заикающийся голос.

— Что? — выкрикнул юнкер.

На площадку лестницы с чердака спрыгнул маленький человек в длинной, не по росту, юнкерской шинели. На копчике его острого носа блестело пенсне. Он был без фуражки; из расцарапанной щеки текла кровь.

— Поручика убили, — повторил он. — Бомбу солдат бросил с соседней крыши.

— А где солдат? Задержан?

— Нет, убежал, — сказал маленький юнкер, глотая слюну.

— Шляпа несчастная, ворона! Надо было стрелять! И чему только вас, дураков, в университете учат! — презрительно сказал плечистый юнкер и, гремя шпорами, побежал вниз докладывать начальству о случившемся. — Девчонку постереги! — крикнул он снизу.

Студент-юнкер с минуту стоял как бы в столбняке, потом, опомнившись, вдруг закричал на всю лестницу визгливым и захлебывающимся голосом:

— Юнкеришка! Хам! Наполеон с Арбата! Плевал я на тебя и твои приказы. Плевал!

Не взглянув на Клашу, он бросился вниз, путаясь в полах своей длинной шинели. Клаша слышала, как стучали его сапоги по каменным ступеням лестницы, как сильно хлопнула внизу дверь. Затем все смолкло.

Клаша оглянулась. Раздумывать и ждать было некогда. Бежать вниз опасно. Сразу нарвешься на юнкеров. Спрятаться на лестнице негде. Оставалось одно — укрыться на чердаке. И Клаша бросилась по чердачной лестнице наверх.