Маргиналы в советском социуме. 1930-е — середина 1950-х годов

Поведенческие модели членов данной конфессии характеризовались следующими особенностями. Так же, как и большинство православных верующих, евангельские христиане-баптисты в послевоенное время были настроены в целом лояльно к советской системе и основным ее официальным институтам. В обычной мирской жизни их поведение отличалось законопослушанием, стремлением хорошо трудиться по месту работы, участвовать по возможности в некоторых общественных начинаниях (соцсоревновании, сборах подписей под воззваниями о мире), они подписывались и на многочисленные займы, собирали средства в Фонд мира и др. Такая позиция, особенно трудолюбие и прилежание, соответствовала вероучительным принципам всего протестантизма. Баптистские семьи были по преимуществу многочисленны, дружны. Баптисты воздерживались от сквернословия, курения, распития спиртных напитков. Казалось бы, все это должно было приветствоваться обществом. Но советская пропаганда настойчиво внушала мысль о том, что не стоит умиляться всеми положительными и общественно-полезными проявлениями в поведении баптистов, поскольку они, дескать, проистекают не из искреннего желания приносить пользу обществу, а из сугубо эгоистических стремлений к личному спасению. Нередко поэтому верующих сознательно не поощряли за хорошие производственные показатели, а многодетных матерей даже не представляли к награждению соответствующей медалью. В результате образ жизни верующего, даже если он и не наносил очевидного вреда делу коммунистического строительства, демонстративно игнорировался и даже осмеивался. Верующие вытеснялись на «задворки» общества, превращались в социальных изгоев. Именно религиозные общины становились местом, где верующие были востребованы, где могли рассчитывать на помощь, в том числе материальную; в них и проводили значительную часть своего времени, занимаясь чтением молитв, изучением и обсуждением Библии, религиозными песнопениями, совершая обряды, присутствуя на проповедях, организуя религиозные праздники, оказывая помощь единоверцам в бытовых делах.

Специфической маргинальной группой в рассматриваемое время были верующие немецкой национальности. Они попадали под определение маргиналов сразу по нескольким основаниям. Во-первых, многие немцы в этот период оказались на спецпоселении как депортированные; ранее проживавшие на территории региона попали, в силу известных обстоятельств, под особый контроль властей. Во-вторых, почти все конфессии, к которым принадлежали немцы, рассматривались государством как крайне нежелательные.

Активность представителей меннонитской и лютеранской конфессий в Западной Сибири стала отмечаться властями в основном только с середины 1950-х гг. В данных уполномоченного Совета по делам религиозных культов по Омской области на 1950 г. не значится ни одной общины лютеран, хотя он и писал о возобновлении деятельности некоторых групп немцев, в том числе в деревне Хортица Ново-Омского района[405]. Затишье в деятельности организаций верующих-немцев в 1940 — первой половине 1950-х гг. было связано с несколькими причинами. Во-первых, в результате предвоенного погрома церквей были не только закрыты и отобраны молитвенные дома, но произошел слом организационной структуры, были разрушены межобщинные связи, а также осуществлены массовые репрессии против рядовых верующих и церковного актива. Практически все руководители и проповедники меннонитов и лютеран были уничтожены или отбывали длительные сроки заключения. Во-вторых, следует учитывать влияние психологических и идеологических факторов. Та общая атмосфера подозрительного, негативного отношения к немецкому народу, которая вылилась в официальную политику советского государства по отношению к российским немцам, не могла не сказываться и на религиозной ситуации в немецкой среде, поэтому в течение послевоенного десятилетия меннонитская и лютеранская церкви были в состоянии полной дезорганизации. Тем не менее вышеперечисленные причины послужили основанием для укрепления религиозного чувства и настроений немецкого населения Сибири, что в конечном итоге и проявилось в повсеместном восстановлении и возобновлении деятельности меннонитских и лютеранских обществ. В первые послевоенные годы общины меннонитов и лютеран организовывались явочным порядком и существовали без официальной регистрации, то есть вне закона, со всеми вытекавшими отсюда последствиями: штрафы и аресты проповедников, судебные процессы, агентурные разработки с целью дискредитации веры и религиозных обществ. Власти отказывались регистрировать общины под предлогом нелояльности верующих-меннонитов, особенно их руководителей, к советскому государству и по причине проповедования ими пацифизма.