Маргиналы в советском социуме. 1930-е — середина 1950-х годов

Тем не менее, или именно поэтому пятидесятники всегда находили последователей, пусть и немногочисленных, поскольку вера их считалась более «горячей», искренней и неформальной. В основе организации церкви пятидесятников лежал принцип личного членства. Прием в общину регламентировался уставом и предусматривал большую предварительную воспитательную работу с уверовавшим. Кандидат в члены общины имел беседы с наставниками, выполнял поручения организации, ходил на молитвенные собрания, изучал устав, основы вероучения. Только после этого он попадал в разряд «приближенных», а через некоторое время мог стать полноправным членом общины. Члены общины добровольно жертвовали на «дело Божье»: ремонт молитвенного дома, приобретение инвентаря, посуды и других вещей, необходимых собранию, художественное оформление помещения, покупка топлива, оплата за освещение и т. д. Из этих же денег производилась оплата сторожу, уборщице.

В условиях преследования и запретов верующие действовали конспиративно. В частности, постоянно менялись места сбора на молитвенные собрания, чтобы милиция не могла «накрыть их сборища». Службы проводились поздно вечером или даже ночью, в летнее время устраивали моления за городом[413].

Окружавшее общество было враждебно настроено к пятидесятникам. Несовершенство мира христианами веры евангельской понималось и оценивалось соответственно. Об этом свидетельствуют строки стихотворений, читавшихся на молитвенных собраниях: «Ночь вокруг, чересчур уж темно», «Везде измена, яд вражды вокруг», «Мы живем среди мира страданий. Мы идем среди горя и слез». Все это сводилось к проповеди близкого конца жизни на земле: «Да день тот уже близок, день великий и страшный, когда все народы предстанут перед судом»[414]

.

Как и другие протестанты, сибирские пятидесятники стремились распространять свою веру и привлекать в организацию новых членов. Для этого использовались традиционные способы: индивидуальная работа, воспитание в семье, оказание помощи и поддержки людям, попавшим в затруднительное положение. Итоги этой работы хотя и не были впечатляющими, но тем не менее имели свои плоды. В целом в не очень многочисленных группах западносибирских пятидесятников встречалось немало молодых людей, в том числе и не из семей верующих.

Видимо, только глубокая вера и сплоченность позволяла пятидесятникам выживать и сохранять свои организации в условиях запретов, преследований со стороны государства, непонимания и неблагожелательного отношения со стороны окружающего населения. Эта неблагожелательность являлась результатом и пропагандистской работы со стороны антирелигиозников. В печати, например, постоянно публиковались сообщения об изуверском характере веры и культа пятидесятников, писалось, что эта вера доводит людей до психического расстройства и даже самоубийства, разоблачались «главари сект», их антисоветский и антиобщественный настрой и тому подобное[415]. Практически все активисты и руководители пятидесятнических групп Западной Сибири неоднократно попадали под суд и получали различные сроки наказания[416]

. Частыми арестами и особенно ссылками власти как бы инициировали активность пятидесятников и расширение «сети» этой организации по стране и по Сибири, поскольку на новом месте жительства ссыльные занимались пропагандой своего учения.

Здесь уместно напомнить, что поведенческие стратегии отдельных конфессиональных групп в Сибири во многом определялись и тем, что их костяк составляли лица, так или иначе пострадавшие от советской власти, которые были зачислены ею в свои враги, причем считались таковыми и после того, как расплатились за свои «преступления» отсидкой в тюрьме, лагере или ссылкой. Не случайно именно за такими верующими власти вели наблюдение и не верили в их лояльность. Указание на то, что тот или иной верующий уже отбыл срок или подвергался наказанию, служило своеобразным сигналом для местных властей ждать от них какого-либо подвоха. Нередко сам факт того, что такие люди входили в религиозную группу, служил доказательством демонстрации неприязни к власти. Например, разбирая деятельность баптистской общины г. Ишима (Тюменская обл.), представитель местного отделения КГБ уже в 1956 г. основной упор делал на то, что эта община, перешедшая на нелегальное положение после разгрома в 1929 г., и тогда, и в названное время состояла в основном из бывших «кулаков» и другого антисоветского элемента и, стало быть, ее члены не могли не разделять враждебного к власти отношения. По сообщению УКГБ, данная община особенно оживила свою деятельность в 1951 г., когда «в г. Ишим переехали из Ханты-Мансийска освободившиеся из ссылки бывшие кулаки-сектанты, антисоветски настроенные Чьянов Виктор, его жена Чьянова Матрена, отбывшие наказание за антисоветскую деятельность, Коржевская Матрена, отец и брат которой репрессированы за антисоветскую деятельность»[417].