Маргиналы в советском социуме. 1930-е — середина 1950-х годов

Названные лица и в месте отбывания ссылки (в г. Ханты-Мансийске) состояли в подпольной религиозной организации, возглавляемой ссыльными — бывшим «кулаком» Шеркуновым и украинским националистом Садовским. Оба последних в 1953 г. вновь были арестованы и осуждены за «антисоветскую деятельность», а уехавшим в Ишим «удалось сгруппировать вокруг себя активных баптистов […] Все они занялись враждебной деятельностью». По данным спецсообщения, эта деятельность заключалась в проведении тайных сборищ, клевете на советскую действительность, вербовке новых членов религиозной группы. Как крайнее проявление антисоветизма и враждебности было оценено то, что баптистам «удалось разложить и вовлечь в секту» секретаря комсомольской организации с. Лариха З. Черняеву, мастера Ишимского пивоваренного завода и некоторых других лиц. За все это (т. е., по сути, только за проповедничество и миссионерство) активистов ишимской группы арестовали и попытались отдать под суд, но доказать обвинения против них не удалось «ввиду организованного отказа свидетелей-баптистов давать показания. Все они заявили, что „своих братьев по вере предавать не намерены“»[418]

.

Приведенный пример позволяет многое понять в поведении верующих: и то, что в самые трудные для них периоды они не отказывались от религиозной веры, крепость этой веры была такова, что, находясь в ссылке, под контролем и угрозой нового наказания, люди миссионерствовали и проповедовали, расширяя состав единоверцев, оказывая друг другу поддержку. Недаром баптисты именовали свои общины «братскими». Это позволяло верующим лучше адаптироваться во враждебном атеистическом окружении, чувствовать опеку коллектива и свою востребованность в нем.

Правда, неблагоприятные внешние условия существования, внутренняя самодостаточность приводили к закрытости и изолированности протестантских общин, что вызывало неприязнь и непонимание окружающих. Рядовой советский обыватель не понимал и не принимал этой замкнутости, сознательного игнорирования радостей земного существования, социальной пассивности. В сектантах в лучшем случае видели людей ущербных, их жалели, но по большей части им не доверяли, рассматривали как нездоровое явление. Возможно, отсюда стремление во что бы то ни стало перевоспитать, бесцеремонное вмешательство общественности в личную жизнь верующих. Все это не могло не создавать дополнительных сложностей их существования.

Особую категорию маргинальных религиозных групп и, соответственно, верующих составляли те, кто сознательно выбирал подпольную, нелегальную жизнь и к кому понятие «подполье» применимо не только в юридическом смысле, но и в прямом, политическом. Речь идет о тех объединениях, группах верующих, которые не имели ни малейшего шанса быть признанными советским государством и не хотели такого признания. Помимо уже неоднократно называвшихся протестантских объединений Свидетелей Иеговы, православных сект ИПЦ — ИПХ — это небольшие по численности группы иоаннитов, последователей Иоанна Кронштадтского. Так, в Алтайском крае иоанниты были зафиксированы в краевом центре и в г. Чесноковка. В секты входили целыми семьями, включая и детей школьного возраста (например, семьи Г. Хвастунова, И. Зайкова в г. Чесноковка). Известно, что иоанниты в Сибири поддерживали тесную связь с единоверцами как через интенсивную переписку, обмен нелегальной литературой (проповеди основателя секты), так и посредством встреч. Так, барнаульские верующие были связаны с иоаннитами Бийска, Новосибирска, Сталинска. У этой православной секты были свои кадровые проповедники, которые нелегально разъезжали по городам и селам Новосибирской, Томской, Кемеровской областей. Достаточно активной была группа иоаннитов в Кемеровской обл., которая неоднократно подвергалась репрессиям, но вновь оживляла свою деятельность. Так, в 1952 г. УМГБ по Кемеровской области было арестовано несколько членов «антисоветской монархической группы иоаннитов», которые «проводили активную антисоветскую деятельность»[419]

. Среди них наибольшую опасность, по мнению властей, представляли: М. И. Дюкова, 1915 г. рождения, русская, имевшая средне-педагогическое образование, определенной работы не имела, занималась составлением и распространением антисоветских писем; Л. Ф. Швецова, 1913 г. рождения, малограмотная. Обе женщины были осуждены, Дюкова получила максимальный срок (25 лет), Швецова — 10 лет исправительно-трудовых лагерей[420].