Маргиналы в советском социуме. 1930-е — середина 1950-х годов

В структуре советского общества 1920–1950-х гг. аналогичную, хотя и несравненно количественно большую и социально значимую нишу, занимали христианские секты. Именно верующие, отвергающие коммунистическую идеологию, стали одними из наиболее последовательных противников сталинского режима. Именно их общины, несмотря на постоянное репрессивное давление со стороны властей, демонстрировали стойкое стремление вести независимую религиозную жизнь. Именно их деятельность расценивалась сталинским государством как наиболее опасная среди прочих конфессий. Именно они стали одной из целевых групп массовой репрессивной операции НКВД СССР по приказу № 00447 от 30 июля 1937 г. и истреблялись с неустанной жестокостью.

Таким образом, религиозные меньшинства в ХХ веке являлись самыми последовательными противниками «современных диктатур», демонстрируя минимальную способность к сотрудничеству с режимом. Этот факт до сих пор практически не осознан современным российским обществом, а сектанты относятся к числу наиболее забытых жертв сталинизма.

Глава 3. Ссыльные крестьяне

3.1. Режимное пространство крестьянской ссылки в годы Второй мировой войны и в поствоенный период

Нет необходимости говорить о важности и значимости категориального аппарата для исторического исследования. Приходится в очередной раз констатировать, что в изучении советской эпохи историки по-прежнему находятся на своеобразном перепутье: прежняя, советская категориальная система разрушена, новая, адекватная целям научного исследования, еще в полной мере не выстроена. Проблема научной интерпретации документов, относящихся к периоду «сталинского социализма», по мнению И. В. Павловой, носит принципиальный характер, поскольку связана с феноменом тотальной идеологизации советских источников[432]. Поэтому историки зачастую вынуждены использовать советский бюрократический «новояз», сопровождая его необходимыми оговорками, а то и вовсе закавычивая большинство из них, такие как «контрреволюция», «раскулачивание», «лишенцы», «спецконтингенты» и т. д. Приходится только констатировать вслед за кузбасским историком Р. С. Бикметовым[433]

, что за неимением другого универсального термина, который включал бы в себя все многообразие категорий репрессированного населения, приходится заимствовать данный термин у сталинских спецслужб. Историки лишь определили два базовых признака, объединявших эти категории, — содержание на режимных условиях и принуждение к труду. Это минимально достаточно, но порождает ряд дополнительных вопросов, в частности о статусе репрессированных и их месте в социальной структуре сталинского общества.

При этом автор, не задавшись целью определить, в рамках какой классификационной модели социальной структуры общества он работает, рискует скатиться к эклектике. Между тем данный вопрос является одним из наименее проясненных, а конструктивной дискуссии здесь еще не проводилось. Сказать, что советское общество было классовым, чему учила прежняя парадигма, равно как и то, что общество было тоталитарным — значит не сказать ничего. По нашему мнению, и это высказывается в порядке полемики, постреволюционная социальная структура в России (СССР) не являлась классовой ни с точки зрения марксизма, ни с точки зрения других западных социальных теорий. Это было квазиклассовое общество, в котором реальное положение тех или иных социальных групп, общностей определялось через совокупность прав и обязанностей, устанавливавшихся партией — государством, т. е. правящей бюрократией. Типологически мы имеем дело с модифицированной в условиях ХХ в. сословной структурой, а суть происходившего с Россией (СССР) с 1917 г. до середины 1950-х гг. можно описать в привычных нам марксистских терминах как процессы рефеодализации. Уместно напомнить, что один из ведущих исследователей советской номенклатуры М. Восленский в поисках адекватной оценки постреволюционного общественного строя использовал термин «феодальный социализм»[434], а Н. И. Бухарин назвал сталинскую социально-экономическую политику в деревне военно-феодальной эксплуатацией крестьянства[435].

Сословным, по сути, сталинское общество оказывалось и потому, что только в традиционном обществе власть могла бесконтрольно и почти в неограниченных масштабах искусственно переструктурировать социум, вводя принцип «приписывания» тех или иных лиц и целых общностей к категориям своих союзников и противников, создавая спектр категорий несвободного, зависимого от государства населения. Это были несвободные, дискриминируемые и эксплуатируемые «низшие сословия» в сталинском обществе, выстроенные в сложную иерархию, основанную на различиях в степени несвободы и зависимости, в мотивах репрессирования и формах эксплуатации. В терминах социологии — это маргинальные группы.