Маргиналы в советском социуме. 1930-е — середина 1950-х годов

В 1946 г., в условиях массовой мобилизации из армии спецпереселенцев, наконец в практическую плоскость был переведен вопрос о снятии с учета спецпоселения и фактического освобождения глав семей, чьи дети воевали на фронте, гибли, получали ранения. Теперь проблема получила политический подтекст, помноженный на массовые награждения от имени государства значительного числа все еще остававшихся в режимном пространстве спецпереселенцев старших возрастов. Совместным приказом МВД и Прокуратуры СССР № 00868/208сс от 28 сентября 1946 г. процедура освобождения из спецпоселений «бывших кулаков» упрощалась (ранее все жестко централизованным образом проходило через Особое совещание) и передавалась в ведение региональных органов УМВД и прокуратур. Тем самым был дан толчок децентрализации самого режима спецпоселений в отношении оставшейся части «кулаков». Несколько ранее, 13 августа 1946 г., появилось постановление Совета Министров СССР «Об отмене особого режима в спецпоселках, находящихся на территории Ставропольского края и об освобождении из спецпоселения бывших кулаков». Далее в течение 1947–1948 гг., по аналогии с вышеупомянутым постановлением, согласно приказам МВД СССР освобождались из спецпоселков «бывшие кулаки» и в ряде других регионов страны[456]

. Примечательно, что этому предшествовали письма секретарей обкомов партии тех или иных областей и краев в ЦК ВКП(б), достаточно однотипные, с доказательствами того, что «бывшие кулаки» трудились и воевали наравне с «правовым населением» и заслужили снятие с них ограничений. Последними из сибирских регионов, на которые распространялось снятие крестьян-спецпереселенцев с учета, оказались Томская (1950 г.) и Кемеровская (1953 г.) области

[457]

. К началу 1950-х гг. дальнейшее содержание «бывших кулаков», высланных в первой половине 1930-х гг. в период «сплошной коллективизации», признавалось нецелесообразным. Примечательно, как данный вопрос трактовался в документах, подготовленных в недрах МГБ СССР, в чье ведение с конца 1940-х гг. перешло управление спецпоселениями: «…за период с 1946 по 1952 г. в соответствии с постановлениями правительства, вынесенными по представлению местных советских и партийных органов, в 29 республиках, краях и областях бывшие кулаки из спецпоселения освобождены. На 1 января 1953 г. этой категории кулаков состоит на учете спецпоселения 24 686 чел. … Кемеровский областной исполнительный комитет и обком партии возбуждал перед Советом Министров Союза ССР ходатайство о снятии ограничений с бывших кулаков, однако в связи с возражением Министерства угольной промышленности СССР, которое боялось потерять бывших кулаков как рабочую силу, этот вопрос положительно разрешен не был. Учитывая, что эти кулаки в настоящее время социальной опасности не представляют, МГБ СССР считает возможным с учета спецпоселения их снять»[458]. Примечательно, что на завершающей стадии существования крестьянской ссылки обнажились причины, «работавшие» в направлении как ее ликвидации, так и консервации. Как следует из приведенной выше цитаты, за упразднение данной ссылки выступали и партийно-советские органы, считавшие эту разновидность репрессированных достаточно адаптированными к советским реалиям, и спецорганы, по тем же причинам (утрата социальной опасности) считавшие целесообразным отменить для оставшихся «кулаков» режим спецпоселений. Тем более примечательно, что за консервацию режима ссылки для крестьян выступали уже отдельные могущественные ведомства (в частности, Минуглепром, глубоко интегрированный в тот период в систему принудительного труда). Конец сталинской эпохи подвел формальную черту под крестьянской ссылкой, к тому времени уже в основном ликвидированной.

3.2. Крестьянская ссылка в Сибири: динамика демографического потенциала