Несколько поодаль от нас разместились добровольцы из Санто-Доминго; хотя они были из одной и той же провинции, но, казалось, не питали особо дружеских чувств к добровольцам Эредии. Дальше, направо и налево по всему берегу, были разбросаны бивуаки других отрядов; словом, как мне удалось потом убедиться, здесь сосредоточилось основное ядро армии.
Мы провели немало дней в Пунта Увите, и все время здесь царила полная неразбериха, просто настоящая анархия. Офицеры не показывались, и солдаты были целиком предоставлены самим себе. То и дело раздавались выстрелы — в кого только не стреляли со скуки: в стервятников-сопилоте, и в маленьких пичужек, и даже в насекомых. Люди гуляли, спали или купались по настроению, когда кому вздумается, не знали дисциплины, не выставляли охраны ни днем ни ночью.
В одну из таких ночей, когда я спал в моей песчаной норе на берегу, до меня вдруг донеслись возбужденные крики и беспорядочный лязг ружейных затворов. Я мигом вскочил и побежал взглянуть, что происходит в нашем лагере. Там собрались все добровольцы-эредийцы; возбужденно стиснув в руках винтовки, они сыпали ужасной руганью и проклятиями. Горели фонари и ярко пылал большой костер, на котором обычно готовилась пища; багровые языки пламени освещали бивуак. Позади очага, поодаль от горланивших добровольцев, стоял темнокожий человек в нижней рубашке; голову его покрывал цветной платок, руки были связаны. Плечом к плечу его охраняли четыре добровольца. Направив винтовки против группы возбужденных солдат, они крикнули:
— Не подходи! Надо доложить генералу Кабе
сасу. Сперва допросим! Расстреляем потом!Один из добровольцев наспех разъяснил мне, что произошло. Пойман опасный шпион из Панамы. Четверка солдат, находившихся сейчас с ним, отправилась этой ночью на охоту и обнаружила его в сельве, на верхушке дерева, куда он залез, чтобы следить за нашим лагерем.
Угроза конвоя, охранявшего шпиона, вызвала новую бурю ругани и проклятий. Смельчаки, рассвирепев, схватили винтовки и, в свою очередь, закричали:
— Смерть чирикано[63]
! Прочь от него, черт вас побери, сейчас будем стрелять!Тогда шпион отпрянул назад, за спину телохранителей, и заорал во всю глотку:
— Стой! Чего доброго, и в самом деле убьете, дурни! Что, не узнали?
Конвоиры поспешно сорвали со шпиона платок, стерли с лица сажу и развязали руки. «Шпион» оказался одним из самых юных и всем известных добровольцев-эредийцев!.. Вместе с приятелями он решил разыграть своих земляков.
В лагере ощущалась нехватка продуктов. Как-то после завтрака доброволец из Эредии подозвал меня и спросил:
— Не хочешь ли пойти со мной и Ча
ло подстрелить боровка? Пригодится на обед. Ты был бы нам в помощь.Мы отправились по морскому берегу, разыскивая далекое устье реки, где, как уверяли меня мои спутники, накануне прошло стадо жирных свиней. Речь, однако, шла не о диких саино или о карибланко[64]
— нет, это были обыкновенные домашние свиньи, которых перепуганные нашим приближением жители Пунта-Увиты угнали и пытались спасти в зарослях сельвы. Стадо, на поиски которого мы отправились, по-видимому, бежало из убежища и бродило по берегу реки.Достигнув устья, мы пошли по правому берегу и вскоре услышали мирное похрюкиванье свиней, доносившееся из лесной чащи.
— Валяй вон в те заросли, — приказал мне один из спутников, — и гони свиней сюда. А мы их подкараулим на прогалине.
Пробираясь среди густых, тесно переплетенных лиан, я сделал большой круг, все время прислушиваясь к хрюканью, и вышел с другой стороны стада. В стаде было десять — двенадцать животных, некоторые из них отличались своей величиной и упитанностью; они с увлечением рылись в болотной грязи.
Я запустил в них палкой и заорал благим матом. Свиньи, уже порядком одичавшие, в испуге бросились к зарослям, в направлении к прогалине, где их подкарауливали солдаты. Прозвучал выстрел, и я поспешил присоединиться к товарищам. Боров нам попался изрядный, однако солдат, по имени Чало, сказал:
— Слишком мал — не хватит. Давай хлопнем еще одного, пожирнее? А?
Снова я побежал искать добычу. Мне удалось отбить самого крупного борова — не меньше любого мула! Он едва не сшиб с ног Чало, но был вовремя сражен двумя пулями.
С большими трудностями нам удалось доставить трофеи на побережье, и тут выяснилось, что ни один из моих спутников не умеет свежевать тушу. К счастью, в это время подоспел доброволец из Санто-Доминго, коренастый крестьянин, оказавшийся мастером в таких делах. Он обещал освежевать большую свинью, если мы подарим ему боровка. Товарищи охотно согласились. Домингеньо[65]
освежевал обе туши, вскинул своего боровка за спину и, покряхтывая под его тяжестью, отправился к себе в лагерь. А нашего борова мы дотащили до воды, чтобы морские волны как следует прополоскали его. Отдав мне винтовки, солдаты сказали:— Оставайся здесь и карауль борова, не то унесет его волной или сожрут сопилоте… А мы сшибем несколько пип[66]
.Они ушли. Вдалеке я увидел, как один из них карабкался на стройную и низко склонившуюся гибкую кокосовую пальму.