Марксизм в эпоху II Интернационала. Выпуск второй

«Для этого отдела о земельной ренте Маркс в семидесятых годах предпринял совершенно новые специальные исследования. В продолжение нескольких лет он изучал в подлинниках ставшие в России неизбежными после „реформы“ 1861 г. статистические справочники и другие публикации о земельной собственности, предоставленные в его распоряжение русскими друзьями с желательной полнотой, делал из них выписки… и намеревался воспользоваться ими при новой переработке этого отдела. Благодаря разнообразию форм земельной собственности и эксплуатации сельскохозяйственных производителей в России в отделе о земельной ренте Россия должна была играть такую же роль, какую играла Англия в книге I при исследовании промышленного наемного труда. К сожалению, Марксу не удалось осуществить этот план»[830]

.

Чрезвычайно важный компонент Марксовой теории общества – выявление процесса концентрации капитала и включение этого процесса в рамки теории его развития, поскольку данная теория способствовала закладыванию основ веры в реальность картины предлагаемого социализмом будущего. Процесс концентрации капитала является, по сути, элементом, ведущим к крайнему обострению противоречия между капиталом и трудом, концентрации рабочего класса в крупных производственных единицах и к возможности высокого уровня организации, так что, с одной стороны, будущие рабочие крупной промышленности (которые в процентном исчислении будут становиться все более многочисленными) послужат надежной и постоянно расширяющейся базой революции, а с другой – наличие крупных производственных единиц сделает возможным ликвидацию частной собственности капитала и рациональное, унитарное управление всей экономикой, в рамках которой откроется простор для деятельности «свободных ассоциаций производителей».

Уверенность в превосходстве крупного производства и в необходимости его дальнейшего развития – это один из краеугольных камней политэкономической теории Маркса. Тем не менее проблематично, была ли подобная тенденция (вне всякого сомнения, наличествовавшая в промышленности уже в XIX веке) закономерна и для сельского хозяйства. Во времена Маркса европейское сельское хозяйство (не говоря уж о сельском хозяйстве Северной Америки) являло собой чрезвычайно пеструю картину. Наиболее глубоко капиталистические отношения проникли в английское сельское хозяйство, и именно в Англии крупное капиталистическое производство – не в последнюю очередь благодаря системе аренды, которой Маркс так усердно занимался, – стало преобладающим. Во Франции доминировала парцеллизация собственности. Что касается Германии, то здесь в промышленных районах превалировали крестьянские усадьбы, владельцы которых все больше превращались в производителей, работающих на рынок, тогда как Пруссия характеризовалась наличием юнкерства, собственников среднего масштаба. На обширных пространствах обрабатываемой земли в Испании и в Австро-Венгерской монархии царили полуфеодальные латифундии. Подобная ситуация была также в России, где, однако, еще сохраняли свою жизнеспособность «мир» и община. При этом следует помнить, что во времена Маркса сельскохозяйственная статистика находилась еще в плачевном состоянии, и работа ученого, пытавшегося в такой обстановке выявить ту или иную универсальную тенденцию, была крайне затруднена. Тем не менее Маркс (по крайней мере в отношении Западной Европы) не сомневался, что в сельском хозяйстве должны возобладать не только капиталистические отношения, но и концентрация капитала. А такая уверенность порождала у него надежду, что при этом и аграрный вопрос будет решаться в ходе социалистической революции более легко, аналогично решению проблемы промышленности.

Поскольку по первой теоретической проблеме – теории земельной ренты – в период I и II Интернационалов и вплоть до появления ленинизма сколько-нибудь существенных споров в марксизме не возникало, именно дискуссия по вопросу о концентрации капитала, происходившей в сельском хозяйстве, сыграла роль водораздела между различными течениями внутри марксизма.

2. Аграрная программа социализма и I Интернационал