Мастера русского стихотворного перевода. Том 2

Подмытый морем, дикий и пустой,Весь берег тот с нависшими скаламиБыл огражден, как армией, грядойПодводных скал, иззубренный местамиЗаливами (приют от бури злой),Где вой валов, катящихся рядами,Смолкал лишь в долгий летний день, когда,Как в озере, спят в море волн стада.Едва плескал о берег вал безмолвный,Как пенится шампанское в тиши,Когда бокал кипит до края полный —Отрада сердцу, вешний дождь души!Люблю вина живительные волны,И против них что хочешь мне пиши,Я стану петь: «Вина и дев веселья!И содовой воды потом с похмелья!»Нам, существам разумным, нужен хмель.

Всё в жизни лучшее одно — похмелье!Богатство, честь, вино, любовь — вот цельИ наших дел и нашего безделья.Без сока гроздий, пышное досель,Засохло б древо жизни и веселья.Напейся ж пьян, читатель дорогой,И завтра, встав с больною головой,Зови слугу, вели принесть рейнвейнаИ содовой воды. Уж много, много летНапиток сей я пью благоговейно.Ничто на свете — ни льдяной шербет,Ни первый плеск пустынного бассейна,Ни сам макон, багровый как рассвет,Так после странствий, битв, любви и скукиНе утолит, как он, в нас жажды муки.Стремнины скал… Я, кажется, об нихСтал говорить?.. Так точно. Скал вершины,Как небеса, безмолвны; ветер стих;

Пески не зыблются; молчат пучины.Всё спит кругом; порой лишь птиц морскихРаздастся крик, да всплещутся дельфины,Иль зашумит, ударившись о риф,Немолчных струй чуть видимый прилив.Они гуляют. Дома нет пирата:Крейсировать пустился он на юг.А у Гайде ни матери, ни брата —Одна лишь Зоя делит с ней досуг;Но, долг служанки исполняя свято,Она при ней лишь только для услуг:Плетет ей косы, вести ей приноситДа за труды себе нарядов просит.Был час, когда садится за холмомЛазоревым круг солнца раскаленный,Когда горит в пожаре заревомВесь мир земной, затихший, усыпленный,

С одной страны обвит полувенцомДалеких гор, с другой — холодной, соннойПучиной вод и розовой зарейС сверкающей вечернею звездой.По камышкам, в песках сверкавшим ярко,Они идут вдоль усыпленных вод;Друг другу руку жмут рукою жаркойИ, между скал найдя прохладный грот,В мрак гулких зал с кристальной дивной аркой,Воздвигнутой причудой непогод,Они вступают и, обнявшись нежно,Любуются зарею безмятежно.Глядят на небо: там простерт шатер,Как беспредельный океан пурпурный;Глядят на волн сверкающих простор:Там всходит месяц из волны лазурной;Они друг в друга устремляют взор:Взор их очей пылает страстью бурной,

И в трепете, при звонком плеске струй,Они уста смыкают в поцелуй —В горячий, долгий поцелуй, где младостьИ пыл любви, как в фокусе одномЛучи небес, в одну слилися радость,В тот поцелуй, с чьим пламенем знакомЛишь только тот, кто ведал жизни сладость,Когда в нас кровь клокочет кипяткомII каждый пульс как молния трепещет,И каждый взгляд огнем восторга блещет.Забыв весь мир в порывах огневых,Они минут блаженства не считали;Но если б даже и считали их,Всю сумму чувств они сочли б едва лиЗа миг один, и в этот сладкий миг,Когда они речей не обретали,Какой-то демон влек уста к устам,Как мед душистый пчел влечет к цветам.<1875>