Медные монеты даруют миру покой [огрызок, 93 главы из ???]

Сюэ Сянь, глядя на Сюаньминя, молча стиснул руки сильнее, чуть отстранил подбородок, прижатый к плечу Сюаньминя, мазнул по ледяной шее Сюаньминя губами, затем — кончиком носа и наконец уткнулся лицом ему в выемку между ключицами.

Примечание к части

Эта глава была закончена ещё месяца полтора-два назад, но из-за проблем с фикбуком тогда я её не опубликовала и вот добралась выложить её только вместе с новой. Не уверена, что такое не повторится, потому что у меня нет лишних нервных клеток 100500 раз обновлять станицу, когда не загружается редактор.

Желающих приглашаю на свой телеграм-канал: https://t.me/coldeyed_cat

Глава 93: Мир на сотню лет (4)

Примечание к части

Последняя глава арки "Без сожалений".

Храм Дацзэ на горе Цзянсун — маленький горный буддийский храм, построенный более трёх сотен лет назад; поскольку располагался в глуши и не застал удачные времена, благовония в храме никогда не курились в изобилии. Монахов здесь было самое большее около десятка, большинство обладали характером простым и непритязательным, и жизнь проходила спокойно. Двести лет назад, до того как храм сожгло внезапным ударом молнии, монахов оставалось не более пяти-шести, все они прожили на этой горе всю свою жизнь, состарились, и век их нельзя было назвать коротким. В то время в храме был один-единственный молодой человек — поступивший на обучение в храм Дацзэ юноша с южных окраин.

Сказать по правде, тогда все пожилые монахи храма Дацзэ смотрели на поднявшегося на гору юношу с южных окраин добросердечно и любовно, про себя вздыхая, что это дитя, похоже, глупец, какой появляется раз в сотню лет; отказался, не вступив, от стольких известных храмов предков[274]

и отчего-то выбрал храм Дацзэ.

Этот юноша с южных окраин вырос хорош собой, с высокими красивыми бровями[275], парой чернильно-чёрных чистых глаз и в юные годы уже источал умиротворяющее чувство покоя.

С такой наружностью в какой бы буддийский храм предков он ни пошёл, везде был бы желанен, но ему, вопреки всяким ожиданиям, по душе оказался этот крохотный уголок на горе Цзянсун.

Все эти пожилые монахи в душе, разумеется, радовались, но на поверхности во благо юноши всё же дали ему наставления.

Юноша, однако, ответил: с храмом Дацзэ связан судьбой.

В итоге он не успел ещё пройти посвящение, как храм Дацзэ, с которым его связала судьба, поразила молния, выжегши всё в полнейший беспорядок.

Все в храме погибли, один только этот юноша с южных окраин остался в живых.

Впоследствии этот юноша по удачному стечению обстоятельств познакомился с близким другом[276] примерно одного с ним возраста. Много лет спустя юноша преобразился вдруг в гоши, кто защищал страну от бедствий, и принял прямое управление приказом Тайчан.

Потому что положение его близкого друга было несколько особенным; когда познакомились, он был наследным принцем, а позднее стал императором.

Ещё позднее продолжительность жизни императора исчерпалась; чувства гоши к близкому другу были глубоки, и, будучи категорически не в силах расстаться, он придумал несколько средств продлить жизнь — только всё ещё опоздал на шаг: когда средство было завершено, сын неба уже скончался.

Гоши, питая в душе скорбь и сострадание, дал близкому другу обещание непоколебимо оберегать эти горы и реки[277] сотню лет.

Однако продолжительность жизни смертного в конечном счёте ограничена, к тому же ранее, пока стремился отыскать способ продлить жизнь сыну небес, гоши понёс значительные потери, и у него самого уже возникли признаки угасания.

Поэтому он предсказал на пальцах[278] уготованную судьбой возможность и подобрал снаружи храма Дацзэ на горе Цзянсун своего преемника.

Он надеялся, что сможет воплотить последнюю волю почившего, что, как бы ни сменялись династии, всегда будет незатухающий огонь лампы, чтобы направить в дороге и указать путь, успокоить народ и даровать покой миру. Вот почему с тех пор гоши сменил монашеский титул на «Тундэн»[279], передающийся из поколения в поколение.

Но когда преемник был только принесён в приказ Тайчан, он был ещё беззубым малышом, что не мог сказать и слова.

Если использовать столь тяжёлый монашеский титул с малых лет, судьба его может не выдержать такого[280], к тому же для гоши ещё не наступило время отказываться от должности. Поэтому гоши дал монашеский титул, чтобы использовать в юности: Сюаньминь.

Судьба Сюаньминя была несколько особенной, потому что он родился с костьми будды — свидетельство больших заслуг и добродетели; даже переродившись, он не потеряет кости будды — превосходный избранник в преемники.

Хотя внешне гоши был человеком несловоохотливым, однако с Сюаньминем говорил немало, в значительной мере был и учителем, и другом.

В период воспитания, поскольку самовольный вход во двор Тяньцзи был воспрещён, или, может, таково было намерение гоши, очень мало кто видел его истинный облик и очень мало кто знал о существовании Сюаньминя.