Мемуары непрожитой жизни

Но есть и положительные моменты: я продвинулась в поэзии, научившись применять классическую композицию к своим стихам.

Каждый день созваниваемся с Лёлей. Его методы моральной поддержки весьма оригинальны. Он приговаривает примерно так:

– Ты очень сильный человек и выкарабкивалась еще не из таких передряг! Всё наладится. Просто нужно собраться и идти вперёд!

А мне слышится так:

«Ты агрегат, Юля, ты, Юля, агрегат!»

Обидно, когда хвалят по жизни за то, что ты ломовая лошадь.

Больше всего меня травмирует мысль о том, что я опять не смогу часто ездить в Зеленецк.

Но надежда умирает последней. Скоро день моего рождения, и, возможно, родня мне подарит деньги. Которые я радостно и совершенно бессмысленно, с точки зрения всех, истрачу на поездку.

«Гостевой брак» – для таких, как мы с Лёлей, в Европе придумали название. Мы – барсуки: каждый живет в своей норе и не может окончательно переехать к другому. Почти пять лет. Восемьсот километров. Но никого нет ближе. И с каждым годом нам все больше нравится так барсучиться.

Диплом

Я благополучно защитила диплом. Он у меня оказался красным. Мне предлагали бесплатное место в аспирантуре. Но кризис беспощадно бил по карману. Гораздо сильнее, чем сейчас.

И я сделала головокружительную карьеру: от перспективы заниматься наукой к должности железнодорожного диспетчера на телефоне четвертого разряда.

Все. Написала об этом и забыла. Навсегда.

«Москвич»

Экономический кризис завершился так же стремительно, как и начался.

Через год мы вовсю получали зарплаты миллионами и платили сотни тысяч за сигареты.

Питерские улицы пестрили иномарками, а отечественные машины совершенно обесценились. Тогда же обанкротился АЗЛК, и можно было купить старый «Москвич» по цене металлолома.

Можно, конечно, но не нам. Помогли мои родители.

И вот сияющий Алик пригнал и поставил во дворе наш синий «гробик».

Мы не ездили на нем разве что в туалет. Выяснилось, что двести метров до супермаркета – это очень далеко. Кроме того, ближайший магазин нам стал не подходить, а дальний – в самый раз. «За морем телушка полушка…»

Муж очень любил бибикать, разгонять по двору кошек и ворон. Поэтому за ним сразу закрепилось прозвище «ушастый придурок».

Цена на бензин кусалась, и во мне периодически просыпалась совесть.

Хранилище памяти.

Мы стоим во дворе. Легонько накрапывает дождь. Буквально три капли. Я вяло сопротивляюсь стремлению Алика поехать за хлебом на другой конец города-миллионника. Муж с шиком распахивает дверцу:

– Садись, а то ноги промочишь!

Димка

В счастливом безделье и катании прошло еще полгода.

Однажды я поняла, что беременна.

Говорят, каждая женщина может определить зарождение жизни внутри себя. Но нет! Я не из таких. Мне понадобилось три теста.

Это было хорошее время, несмотря на безуспешные попытки участкового акушера-гинеколога беспрерывно держать меня в больнице на сохранении. Я не знаю, что там требовалось сохранять, потому что Димка на протяжении всей беременности сидел как коренной зуб и родился вовремя.

Никаких модных течений в деторождении мы не придерживались. Я не рожала в ванной, Алик не присутствовал при родах. Все консервативно.

Сын родился в семь утра третьего июля две тысячи первого года. Его одели в малюсенькую голубую распашонку и игрушечные ползунки. Он лежал на пеленальном столике, глядел на меня подозрительно и пускал пузыри.

Я не была счастливой, как принято жеманиться в женских романах. Просто чувствовала боль, усталость, невероятное желание лечь в кровать и страх, что не справлюсь с новой ситуацией в жизни.

Но солнце взошло, потом, через двенадцать часов, зашло. Часы-то тикают. Я выспалась, и стало получше.

Это были последние хорошие минуты моей жизни перед черными годами беспросветного горя. Я их уже и не помню в подробностях.

27 ноября 2015 года

Честно украденный у Microsoft редактор 2007 года позволяет, наконец, писать. Буквы на экране уже кажутся мне какими-то инопланетными знаками.

Я все-таки агрегат, потому что нашла какую-никакую работу. Устроилась оператором выходного дня в call-центр. За смену я принимаю пятьсот звонков. Пять-сот! Сама удивляюсь этому числу. К концу субботней смены голос очень сильно садится.

Практически сбылась мечта идиота: почти не работать и что-то получать. Хотя это «что-то» в теперешнем моем положении выглядит довольно увесисто.

Триста раз уже сказала себе, что нужно бросить курить. Это очень дорого. На курение уходит в два раза больше, чем на еду. Но как только меня посещает эта благородная мысль, она сама по себе вызывает желание сделать затяжку. Работает примерно так:

– Надо бросить курить.

– Курить, скорее, курить! – отдается в мозгу.

С этими мыслями я благополучно перешла уже на полторы пачки недешевых сигарет в день.