Мэри Вентура и «Девятое королевство»

С замиранием сердца Доди следила за движениями картонного силуэта, пока черная фигура не вынырнула из кустарника и не сделала знак рукой. Тогда она побежала. Ее туфли с хрустом давили снежную корку, треск сопровождал каждый ее шаг, словно кто-то комкал и бросал газеты, одну за другой. Сердце ее колотилось, кровь бросилась в лицо, а снег все хрустел и хрустел под ногами. Она чувствовала, как он забивается ей в туфли, устраиваясь в выемке между стопой и подошвой; пока сухой – еще ничего, но, когда тает, становится холодно. Никакой погони за ними – ни огней, ни криков.

Хэмиш поддержал Доди, когда она споткнулась, что немного задержало их у живой изгороди. Потом юноша стал продираться сквозь колючий кустарник, расчищая для нее путь; Доди следовала за ним и, осторожно ступая, давила ногами нижние ветки, однако те, что повыше, царапали и кололи ее. Наконец они вышли к ручью, оставив позади живую изгородь, тут же сомкнувшую за ними мрачный, колючий ход.

Хэмиш на ногах съехал вниз по склону по щиколотку в снегу и протянул Доди руку, чтоб она, спускаясь, не упала. Покрытый снегом лед выдержал обоих, но ближе к противоположному берегу в глубине послышался гул и рокот. Они ловко прыгнули на землю и стали карабкаться по скользкому склону, теряя почву под ногами и пользуясь преимущественно руками – те были в снегу, пальцы жгло.

Хэмиш и Доди пересекли снежное поле и вышли на чистый простор Куинз-роуд, которая в этот час была тиха, без обычного дневного громыхания грузовиков и рыночных фургонов. Они шли, держась за руки, и молчали. В тишине раздался бой часов. Бом. Бом. И еще бом. Ньюнэм-Виллидж спал за тусклыми окнами, игрушечный городок, словно построенный из оранжевых ирисок. Они никого не встретили.

Свет не горел ни на крыльце, ни в доме. При слабом голубом блеске заходящей луны Арден стоял, окутанный мраком. Не говоря ни слова, Доди вставила ключ в замок, повернула его и нажала на ручку двери. Дверь с щелчком распахнулась в темный холл, где гулко тикали часы, похожие на гроб, а в остальном стояла тишина, не нарушаемая неслышным дыханием спящих девушек. Хэмиш наклонился и прижался губами к губам Доди. У поцелуя был привкус лежалого сена и их собственных несвежих лиц.

Дверь за ним захлопнулась. Мул, который не брыкается. Доди направилась в кладовую рядом с комнатами миссис Гини и открыла дверь. Запах хлеба и холодного бекона ударил в ноздри, но она не была голодна. Порывшись, нащупала холодное стекло бутылки с молоком. Сняв туфли, мантию и пальто, стала подниматься по черной лестнице, смертельно усталая, но готовая, если придется, соврать, что была в комнате Адель, они заговорились и она только что от нее вышла. Но тут она вспомнила не утратив при этом спокойствия, что не посмотрела в книгу записей и не знает, что там написала Адель. Возможно, та тоже никак не отметилась, и, чтобы понять, вернулась ли она, Доди следовало зайти к ней. Но комната Адель была на первом этаже, и все переигрывать было уже поздно. И тут Доди вспомнила, что ей вообще не хочется сейчас видеть Адель, и вспомнила, почему.

Когда Доди включила свет, комната радостно ее приветствовала – и ярко-зеленый ковер, и два основательных книжных шкафа, набитых книгами, которые она купила на свое книжное пособие и, возможно, так никогда и не прочитает, если вдруг не окажется, что ей целый год будет нечем заняться, дверь будет закрыта, а пищу будут доставлять подъемными механизмами. Тогда она, может, и прочтет их. Ничего за это время не произошло, сказала комната. «Я, Доди Вентура, осталась той же самой, какой была, когда уходила». Доди бросила на пол пальто и порванную мантию. И та лежала на нем черным пятном, как дыра, темный ход в никуда.

Доди осторожно положила туфли в кресло, чтобы случайно не разбудить мисс Минчелл, которая спала как раз под ее комнатой, обернувшись на ночь косой. Газовая горелка на камине, черная от копоти, была забита выпавшими из расчески волосами, смешанными с пудрой, осыпавшейся во время процедуры макияжа перед висевшим над камином зеркалом. Доди тщательно вытерла горелку салфеткой «Клинекс» и выбросила комок грязной бумаги в плетеную корзину. К концу недели комната всегда имела неряшливый вид и вновь обретала чистоту только по вторникам, когда приходила миссис Гини с пылесосом и букетом из щеток и перьевых метелок.

Доди вытащила спичку из коробки с лебедем, которую держала на полу возле серого газового счетчика с множеством круглых циферблатов и черными цифрами на белом фоне. Поднесла зажженную спичку к горелке, кольцо пламени тут же вспыхнуло синим, и она еле успела отдернуть руку, чтоб ее не опалил огонь. Некоторое время Доди сидела на корточках у камина, стараясь извлечь кончик занозы из правой руки, зарывшийся в маленький кармашек плоти и видневшийся темной точкой в прозрачном верхнем слое кожи. Большим и указательным пальцами левой руки она сжала кожу, заноза высунулась наружу, и ей удалось ногтями ее вытащить.