Мертвая вода. Смерть в театре «Дельфин»

– Сейчас, сейчас, – пробормотал Трехерн. – Дайте человеку подумать, черт побери! Я тута запамятовал, а теперь как в голову стукнуло – проснулся я, когда парнишка мой шуметь начал, кричал и стучал, значит. Точно, Уол меня с постели поднял. Я на него еще рявкнул, чтоб он заткнулся. На него иногда как найдет – верещит не своим голосом, бедняга, – добавил Трехерн с запоздалой отцовской заботой. – Бог его знает отчего. Я на часы смотрю – пять минут девятого. Растолкал свою старуху, да только она спит как бревно, из пушки не подымешь. Велел ей чаю согреть – какое там, и ухом не ведет, задрыхла крепче прежнего. Пришлось самому вставать, ставить чайник. На улицу выглянул – погода мерзкая…

– А Уолли был еще в доме?

– Да, сидел себе в уголке, напевал чего-то под нос по своему обнаковению.

– Вы видели кого-нибудь, когда выглядывали на улицу?

Трехерн секунду помедлил.

– Да, доктора видал, на его катере. Он, значит, переправлялся через залив, а до того был у Бэсси Третэвей, помог явиться еще одной душе в нашу грешную юдоль скорбей.

– Ваши часы идут точно?

– Как в аптеке. Точнее не бывает.

– Позволите взглянуть?

Трехерн заколебался, но в конце концов нехотя побрел к дому в сопровождении Фокса и вернулся со старым будильником. Аллейн сверил время со своими наручными часами.

– Отстает на шесть минут, – констатировал он.

– Мне часы вообще ни к чему! – взорвался Трехерн. – Я морская душа, время мне природа подсказывает! По небу да по воде его узнаю, как и другие парни из бухты. Шесть минут туда, шесть минут сюда по чертовым часам – для меня все едино. Я из окна увидал мертвую воду – стало быть, тогда это и было. И ежели бедная женщина отправилась к своему Создателю об это самое время, значит, отправили ее туда аккурат в самый что ни на есть отлив. Вот вам и весь мой сказ.

– В чем вы пытаетесь нас убедить, Трехерн? – поинтересовался Аллейн. – Ребенок миссис Третэвей родился в семь тридцать, доктор Мэйн отплыл на своем катере примерно десятью минутами позже. Вы ошиблись во времени на добрых полчаса.

Повисла долгая пауза.

– Ну же? Есть вам что сказать?

Трехерн разразился потоком божбы и несвязных заверений. Они думают, что он врет? Еще никому не сходило с рук назвать Джима Трехерна лжецом! Если ему все равно не верят, зачем было спрашивать? Да, болтают о нем невесть что – из зависти, не иначе… Гнев постепенно перешел в обиду и страх, сменившись в итоге привычным нытьем. В конце концов, Трехерн сказал, что каждый может ошибиться, ведь так? Все представление выглядело весьма неубедительным. Ненадолго на сцене возникла вторая половина Трехерна, которая появилась из задней двери и застыла, моргая, на пороге, но муж скомандовал ей убираться. Изнутри доносились голоса актеров: «Вперед! По коням!» и топот копыт. Очевидно, Уолли смотрел телевизор.

– Эй, парень! – рявкнул вдруг Трехерн. – Уол! Подь сюда! Иди, когда тебя зовут!

Мальчик, шаркая, вышел на заднее крыльцо. Увидев Аллейна, он расплылся в широкой улыбке.

– Ну же! – нетерпеливо бросил отец, схватив его за руку. Уолли захныкал. – Давай, выкладывай все как на духу. Ты швырял булыжники?

– Не. Не швырял, нет.

– Вот правильно. Повтори-ка это джентльменам, да погромче. Поклянись, что ты никогда ни в кого не кидался булыжниками, если не хочешь, чтобы с тебя шкуру спустили за враки.

– Не кидался я булыжниками, – весь дрожа, пролепетал мальчик. – Только камнями, как ты мне сказал.

– Заткнись! – яростно проревел отец. – Иди в дом!

Уолли пулей бросился внутрь.

– Советую вам вести себя осмотрительнее с мальчиком, – предупредил Аллейн. – Вы бьете его?

– Пальцем ни разу в жизни не тронул, мистер. Просто по-другому он не понимает. Матерней любви не знал, бедный парнишка. Я ему за обоих – нелегкое, скажу вам, дело.

– Это вы будете служащим органов опеки рассказывать.

– Чтоб им пусто было, паразитам!

– Давайте к делу, Трехерн. Напоминаю слова мальчика: «Не кидался булыжниками, только камнями, как ты сказал». Может быть, для вас все же будет лучше признать, что он бросал камни в мисс Прайд, причем с вашего ведома? Подумайте как следует.

Трехерн полуобернулся, задел ногой старую консервную банку и пнул ее с такой злостью, что она отлетела в дальний конец двора.

– Ежели сказать, что он сделал это по дурости и ничего плохого не хотел, просто проказил – тогда ладно, пускай так. Я его не оправдываю. Но булыжников на Элспет Кост он не скидывал, тут вы меня хоть режьте – не признаю никогда. На Библии готов присягнуть, не сойти мне с этого места, коли я лгу.

– Откуда такая уверенность? Мисс Прайд видела мальчика на тропинке примерно без двадцати восемь, как и доктор Мэйн. Вас ведь там не было? Или как?