Между черным и белым. Эссе и поэзия провинции Гуандун

В другом белокаменном храме одного монастыря я услышала самое восхитительное мужское пение. Этот храм был простой и без лишних украшений, и песня была тоже простая, но звучала так, словно пела сама природа — чисто и негромко, своей чистотой напоминая младенца. Пятеро священников в черных одеждах стояли в центре храма, один запевал, остальные подхватывали. Боже, я никогда не слышала такого чистого, без единого фальшивого звука, пения! Они исполняли религиозное произведение, и их голоса поднимались вверх, к куполу. Когда я стояла там, в такой атмосфере, у меня появилось ощущение, что рай должен быть именно таким.

Пушкин

Пушкин здесь повсюду. В Царскосельском парке — Пушкин, подпирающий голову рукой и погруженный в думы; в сквере в центре Санкт-Петербурга — Пушкин, взмахивающий правой рукой; на Арбате в Москве — худой и невысокий Пушкин со своей красавицей-женой. В блистательном XIX веке в России было множество деятелей искусства, но никто не смог сравниться с Пушкиным по значимости. Судя по всему, талант, пылкость, смелость, романтизм — это те качества, которые любят русские, и именно они соединились в личности Пушкина.

В детстве я часто переписывала от руки стихи Пушкина. Его произведения «Царское село» и «Моя родословная» я записывала в отдельную тетрадку с мягкой обложкой. А еще мне очень нравилась повесть «Станционный смотритель». Наше поколение выросло на русской литературе и музыке. И такое наше глубокое отношение русская молодежь вряд ли поймет: человек из другой страны, говорящий на ином языке и вообще азиат, принадлежащий к другой этнической группе, и так хорошо знает их культуру — это может показаться им чем-то абсурдным.

Я побывала в петербургском Зимнем дворце и в московском Кремле; я думала о том, что когда-то талантливый поэт жил среди этого сияющего великолепия. А ведь еще есть русский балет и русские красавицы. Дом Пушкина находился рядом с Зимним дворцом, и каждый день поэт проходил по блистательной Дворцовой площади. Интересно, каково это — жить в таком месте? Писать стихи и отправиться на дуэль ради женщины и чести, а потом, после смерти — повсюду твои статуи. Его жизнь навечно запечатлелась в его поэзии. В исторических материалах сказано, что прототипом Анны Карениной в одноименном романе Толстого стала дочь Пушкина. Дочь красавицы тоже выросла красавицей, но из-за того, что муж злоупотреблял алкоголем, лицо ее всегда было печально. Говорят, ее темперамент и меланхолия тронули Толстого, и она стала прототипом персонажа его романа.

Время течет, словно вода. Свет талантов XIX века окутывает нас, наши мысли, жизни, чувство прекрасного, а также наши горести и радости. «Свет» — так говорят оптимисты, пессимист же скажет «тень» либо «груз». Эти таланты всегда находятся перед нами, заставляя нас почтительно склонять головы, ощущая, что в нашей жизни и в жизни любимых людей чего-то не хватает. Так, например, перед лицом Толстого нам кажется, что наша жизнь недостаточно суровая, а перед Пушкиным — что в ней не хватает романтизма или любви, способной потрясти небо и землю. Сейчас русские кажутся грустными, и, должно быть, их грусть оправдана, ведь столько талантов довлеет над их головами, насмехаясь над их жизнью, которая оставляет желать лучшего.

Талант выбирается Богом, благодаря ему ты излучаешь свет, испытываешь страдания и погибаешь. Вспомним талантливого человека из нашей страны — А-Бина[62], а ведь ему даже памятник не поставили. Он был очень талантлив, а его «Луна над источником»

[63] звучала словно голос самой природы. Не знаю, правильно ли так говорить. Обычно словами «звуки природы» мы описываем какие-то вещи, не относящиеся к этому грешному миру, но музыка А-Бина полна страданий, и поэтому я все равно считаю, что она — голос природы.

Чэнь Цивэнь. Неизбежный путь

Путь от расположенного в городе Мэйшань[64]

Храма Саньсу[65] до Могильного комплекса трех Су, размещенного на территории Срединной равнины, — обязательный маршрут[66]. Су Сюнь и два его талантливых сына, Су Ши и Су Чжэ, как раз и пришли по этому пути. Лишь целиком пройдя путь от места рождения до последнего пристанища отдельного человека, можно понять историю его жизни. Годы шли, а это так и оставалось моим заветным желанием.

Человеческая жизнь заключена между рождением и смертью, и если рождение и смерть — это два полюса, то жизнь — это танец между ними. А то, что проявляется в промежутке, есть не что иное, как цельный смысл и ценность одного человека, одной жизни. Значение же всего, что лежит за кругом жизни и смерти, канет ли оно в Лету или сохранится навечно, — лишь мнение других людей, сам же покойник давно ко всему равнодушен. За тысячу лет немало идей разбилось вдребезги, живая плоть превратилась в прах, сохранились только одинаково равнодушные ко всему могилы.