Мятеж

До наступления сумерек оставалось еще несколько мгновений, и они с Сибеллой достигли ворот в юго-западном углу Гайд-парка, оказавшись менее чем в ста ярдах от статуи Друзеллы и места их встречи. Они стояли немного поодаль от ворот, не отрывая глаз от тумана и чутко прислушиваясь ко всему вокруг. Неужели на улицах не было инфорсеров, которые искали бы его? Неужели не было никого, кто прошел бы мимо мягкими шагами, заставив его затаить дыхание и испугаться своего разоблачения?

Приближался закат, а его сестра все не приходила. Звон разбитого стекла заставил их обоих подпрыгнуть и развернуться. Олливан схватил Сибеллу и прижал их обоих спиной к забору парка, и они увидели, что в нескольких шагах от них через улицу черный силуэт мужчины выполз из разбитой витрины магазина. С охапками краденого товара он побежал вниз по улице, его шаги заглушал шум металлической вазы или тарелки, которую вор оставил вращаться на булыжниках.

Олливан сжимал кортик – их сосуд для нового заклинания, но сейчас передал его Сибелле и подошел к магазину. Ему понадобятся свободные руки, если придется защищаться. Но внутри никого не было. Кастрюли и кувшины, свисающие с потолка, зловеще закачались после взлома, но ни одно из заклинаний, на которые полагались владельцы магазинов, не сработало. Со стен не было сброшено ни веревок, ни цепей, чтобы схватить нарушителя; никакие заколдованные колокольчики не звонили непрерывно и неестественно громко. Обереги, укреплявшие стекла и дверные проемы, обычно излучали слабое розовое свечение, но сейчас магазин был погружен в темноту.

Чуть дальше располагалось ателье. При ближайшем рассмотрении оказалось, что кто-то совершил налет и на эту лавку. Вход был взломан, рама разлетелась в клочья, а с двери свисал замок. Когда Олливан толкнул ее, она открылась с металлическим скрипом. Здесь тоже не было магии, что означало только одно.

Вайолет продолжала набирать силу.

И она опустошила Лондон, как и планировалось.

Сибелла издала звук «псс», чтобы привлечь его внимание, и Олливан развернулся, держа наготове магию на кончиках пальцев. Сибелла покачала головой и указала на парк. Единственный огонек пробивался сквозь туман с того места, где стояла статуя. Он подпрыгивал, когда его поворачивали в одну сторону, а затем в другую. Их искали.

– Пойдем, – пробормотал Олливан, беря ее за руку, когда они вышли через ворота на открытое пространство парка.

Каждый шаг был подобен миле, Олливан вглядывался и вслушивался в туман глазами и ушами. Каждая скамейка и дерево казались его измученным нервам фигурой, но одинокая лампа по-прежнему звала их из-под статуи, и никто не вышел из тумана.

– Если мы разделимся… – прошептала Сибелла. Она не закончила свое предложение, но он знал, что побудило ее начать его. Это было то же самое иррациональное предчувствие, которое замедлило его шаги.

– Все в порядке, – сказал он как себе, так и ей.

Теперь они были в десяти шагах от Кассии. Вирджила не было. Неужели он еще не нашел Льва или они просто опаздывают? Он не мог думать о том, что со Львом что-то произошло, только не сейчас; он должен был оставаться сосредоточенным на плане.

Три шага.

– Олливан! – проревел далекий голос. Вирджил. Его нигде не было видно. – Это ловушка! Беги!

Кассия повернулась, и Сибелла ахнула. Свет лампы освещал не его сестру, а Элоди, советницу Джупитуса. Ее хищные черты искривились в усмешке.

Сибелла вырвала свою руку из его – чародей не мог перемещаться, прикасаясь к другому, – и попыталась что-то прошептать, но какой-то новый, особый страх приковал его к месту. Сибелла исчезла; она думала, что он последует за ней. Но Олливан не мог.

Он повернулся к Элоди.

– Где моя сестра? – зарычал он.

Маленькая ручка сомкнулась вокруг его запястья, он дернулся и повернулся.

Кассия. Его сестра была прямо рядом с ним.

– Что это?

Кассия улыбнулась, но это была не та улыбка, которую Олливан знал, и в этот момент он все понял.

– Ловушка для злодея.

Он втянул воздух, когда копье кольца Кассии проткнуло плоть, все еще не зажившую от предыдущей раны.

– Ты… предала меня, – процедил он сквозь зубы, слыша свой собственный голос как будто издалека. Это не могло повториться. Это не могло…

– Нет, Олливан.

Из тумана донесся голос, низкий и скрипучий.

Олливан резко развернулся, и в ответ рука Кассии крепче сжала его запястье. Пока он мешкал, на площади со всех сторон вокруг них материализовались фигуры. Они двинулись вперед, инфорсеры выставили руки перед собой, магия потрескивала на кончиках их пальцев. И во главе их – его трость отбивала марш смерти, когда туман, казалось, рассеивался вокруг него, – стоял верховный чародей.

– Это ты предал нас всех, – закончил он. Его рот был сжат в жесткую линию, но огонь в глазах горел удовлетворением.

Вторая рука схватила Олливана за другую руку и дернула ее за спину, а затем он оказался в цепях. Железное веретено на пальце его сестры так и осталось в его плоти. Он встретился с ней взглядом, когда его вели в экипаж. Олливан видел их дедушку в этих глазах: свирепых, торжествующих и полных отвращения.