Мир-Али Кашкай

«И тут достали…» — уныло подумал Мир-Али. Аноним спрашивал у руководства далекого ленинградского института: зачем растить ученого — недобитого буржуя?

«Продублируйте справку о социальном происхождении», — напомнил на прощанье кадровик…

На следующий день в Комиссию по аспирантам поступает записка за подписью академика Ф. Ю. Левинсона-Лессинга:

«Сообщаю, что аспирант Кашкай Мир-Али зачислен в Петрографический институт и что непосредственным его руководителем будет профессор П. И. Лебедев»^{13}.

Франц Юльевич конечно же знаком с неожиданным посланием «доброжелателей» Кашкая! По счастью, любитель эпистолярного жанра предпочел остаться неизвестным. По своему жизненному опыту профессор знает — жертвой подметных писем становятся люди талантливые и порядочные. Не дело ученого тратить время на анонимотворчество всякого рода завистников, как правило, безнадежных неудачников…

Через некоторое время сформулирована и тема диссертации: «Геолого-петрографический очерк района минеральных источников Исти-Су и их геохимическая характеристика».

…Они вновь встретились в знакомом уже нам кабинете — академик Франц Юльевич Левинсон-Лессинг и аспирант Мир-Али Кашкай.

— Не согласитесь ли быть моим руководителем?

Профессор не удивлен просьбой новичка, но считает нужным предупредить:

— А вы поинтересовались у ваших более опытных коллег, сколько раз им приходилось переделывать свои работы?

Кашкаю об этом известно.

— Ну что ж, попробуем. Подготовьте, пожалуйста, план-разработку вашей проблемы.

Вскоре Левинсон-Лессинг представит своего аспиранта профессору П. И. Лебедеву, в паре с которым они будут осуществлять руководство научной работой Кашкая…

«Родился я шесть месяцев спустя после кончины отца. Ребенком потерял мать. Потому с 11 лет пошел работать. Сиротская жизнь и Первая мировая война лишили меня детства. И все же я никогда не падал духом. Не пугали меня никогда ни трудности, ни страдания, которые мне пришлось перетерпеть в жизни. Не жалею о молодости, потраченной на бесконечную борьбу с несправедливостями. При всем при том, оглядываясь на свой нелегкий жизненный путь, могу с удовлетворением сказать: мне везло на хороших, умных людей. Их у меня в жизни было гораздо больше, чем плохих, недостойных».

Это слова сказаны в 1967 году умудренным жизнью ученым^{14}.

А тогда, в далеком 30-м, когда садился на поезд, увозивший его в Ленинград, он не мог не сказать себе: «А ведь я бегу от своего родного очага!»

Истинные причины и мотивы наших поступков и решений большей частью являются вынужденными. Не потому ли, оглядываясь на склоне лет на пройденный путь, мы то и дело поражаемся собственному легкомыслию и с детским увлечением строим наивные версии о том, что было бы, если…

Как сложилась бы наша судьба, если бы поступили иным образом?

Вряд ли кто сможет ответить на этот вопрос определенно.

Ахмеда Джавада, лучшего из азербайджанских поэтов начала XX века, после прихода большевиков к власти многие бывалые люди предупреждали, что ему лучше в данную минуту покинуть страну.

«Одних расстреляли, других посадили, третьих выслали, а я должен бежать?!» — возмутился поэт. И погиб.

Увы, в жизни самыми верными оказываются решения, лишенные позы и романтизма.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

ЛЕНИНГРАД, УЛ. КАЛЯЕВА, 21

Итак, 23-летний Мир-Али Кашкай легкой походкой шагает по Невскому проспекту. Поздняя осень в Ленинграде чем-то сродни бакинской — та же слякоть, дождь вперемежку со снегом, тот же холодный, порывистый ветер. Однако он не чувствует ни холодного ветра, ни луж под ногами. Он счастлив, молод, полон сил и близок к осуществлению своей мечты — что ему дурная погода?

Он ходит этим путем каждое утро — от дома 21, что на улице Каляева, и до Васильевского острова, где находится Ленинградский петрографический институт, обязанный своим рождением поставленной советской властью грандиозной задаче — подготовить армию специалистов для подъема экономики молодой социалистической республики. Знаменитый и единственный в стране Геологический музей имени Петра Великого в Ленинграде преобразован в два института — петрографии и геологии. Впрочем, чуть позже, в 1934 году, они оба будут перебазированы в Москву.

Страна, успешно завершив начальный этап индустриализации, приступила к осуществлению первого пятилетнего плана.