Мир без конца

Ральф сожалел только о том, что ему так и не привелось повоевать за короля. Он мечтал об этом с детства и до сих пор не утолил заветного желания. Быть разбойником, как выяснилось, слишком легко. Было бы чем гордиться, коли убиваешь безоружных крестьян. Мальчишка, живший в его сердце, жаждал славы. Он не сумел доказать ни себе, ни остальным, что наделен душой настоящего рыцаря.

Впрочем, он не позволял этим мыслям остужать его радость. Поднявшись на вершину холма, за которой открывалось пастбище, где находилось их укрытие, он предвкушал вечернее пиршество. Зажарят ягненка на вертеле, будут пить сливки с медом. А девки… Ральф решил, что заставит их лечь рядом, чтобы каждая видела, как сестру насилуют разбойники, один за другим. Сердце забилось чаще.

Показались сложенные из камней постройки. Пожалуй, пользоваться ими осталось недолго. Трава подрастала – значит, скоро появятся пастухи. В этом году ранняя Пасха, а потому Духов день будет сразу после майского[62]. Придется искать другое пристанище.

Когда до ближайшей хижины оставалось ярдов пятьдесят, Ральф обомлел: из хижины кто-то вышел.

Они с Тэмом придержали лошадей, остальные разбойники собрались вокруг и схватились за оружие.

Человек приблизился к верховым, и Ральф увидел, что это монах.

Тэм негромко проговорил:

– Во имя всего святого, это же…

Один рукав монашеского балахона был пуст, и Ральф опознал в монахе брата Томаса из Кингсбриджа. Тот направлялся к ним с видом случайного встречного на главной городской улице.

– Здравствуй, Ральф. Помнишь меня?

Тэм спросил:

– Ты знаешь этого человека?

Монах подошел к коню Ральфа с правой стороны и протянул правую руку для рукопожатия. Что, черт подери, он тут делает? Хотя – какой опасности можно ожидать от однорукого монаха? Ральф растерянно наклонился, отвечая на рукопожатие. Вдруг Томас вырвал ладонь и стиснул Ральфу локоть.

Краем глаза Ральф заметил какое-то движение возле хижин. Он повернул голову и увидел, как из ближайшей вышел мужчина, за ним второй, потом еще трое; далее люди стали выбегать из всех хижин и накладывать стрелы на тетивы длинных луков. Ральф сообразил, что он сам и его шайка угодили в засаду, но в этот миг хватка на локте стала тверже. Последовал сильный рывок, и Ральф выпал из седла.

Разбойники завопили. Ральф грянулся оземь, ударился спиной. Испуганный Грифф отпрянул. Когда Ральф попытался подняться, Томас рухнул на него сверху, точно поваленное дерево, возлег, будто на девку.

– Лежи тихо, и тебя не убьют, – прошептал монах.

Послышался свист десятков стрел, одновременно выпущенных из длинных луков, – смертоносный свист, который ни с чем не спутаешь, подобный внезапному порыву ветра или громовому раскату. Шум оглушал – стреляли не меньше сотни человек. Они явно поджидали в хижинах и вышли по условленному сигналу, когда Томас схватил Ральфа за локоть.

Не скинуть ли монаха с себя? Ральф не стал и пытаться: крики людей, в тела которых попадали стрелы, ясно говорили об участи остальных разбойников. С земли видно было плоховато, но он разглядел, что некоторые из шайки повытаскивали мечи, однако до лучников было слишком далеко: если побежать на врага, их застрелят раньше, чем они успеют сойтись в рукопашную. Это побоище, а не сражение. По земле простучали копыта, и Ральф спросил себя, что задумал Тэм – напасть на лучников или удрать?

Неразбериха длилась недолго. Очень скоро Ральф понял, что разбойников разбили наголову.

Томас поднялся, вынул из-под бенедиктинского балахона длинный кинжал и сказал:

– Даже не думай браться за меч.

Ральф встал, оглядел стрелков и узнал многих – толстого Дика-пивовара, волокиту Эдварда-мясника, весельчака Пола Белла, мрачного Билла Уоткина. Всё это были скромные и законопослушные горожане Кингсбриджа, все до единого. Его победили и пленили торговцы. Но удивительнее всего было нечто иное.

Он изумленно посмотрел на Лэнгли:

– Ты спас мне жизнь, монах.

– Только потому, что твой брат просил об этом, – сурово ответил Томас. – Будь моя воля, ты бы сдох прежде, чем свалился наземь.

* * *

Кингсбриджская тюрьма располагалась в подвале здания гильдейского собрания. В темнице с каменными стенами не было окон, а пол покрывал слой грязи. Очага в камере не полагалось, и зимой заключенные порою умирали от холода, но теперь стоял май, а вдобавок Ральфа по ночам согревал шерстяной плащ. Ему даже принесли кое-какую мебель: стул, скамью и маленький столик. За все заплатил Мерфин, уговорив констебля Джона. По другую сторону запертой дубовой двери находилось помещение констебля. В рыночные дни и на ярмарочной неделе он с помощниками оставался там на случай беспорядков в городе.

В одну камеру с Ральфом поместили и Алана Фернхилла, которого какой-то меткий кингсбриджский лучник ранил в бедро. Особой опасности рана не представляла, но убежать сквайр не сумел, а вот Тэм Проныра скрылся.