Мир без конца

– На каких еще выборах? Олдермен – мой отец… Ой! – Девушка поняла, что происходит. Элфрик убеждал горожан, что Эдмунд слишком стар и болен, а городу нужен новый олдермен. И сам метил на это место. – Нужно рассказать отцу.

Они вышли с ярмарки и пересекли главную улицу. Эдмунда перенесли домой накануне днем. Он ворчал – совершенно справедливо, – что в госпитале ему ничем не помогли, лишь пустили кровь, отчего стало только хуже. Ему постелили в передней на первом этаже.

Этим утром он полулежал на куче подушек и казался таким слабым, что Керис задумалась, стоит ли беспокоить отца новостями, но Мерфин уже сел рядом и принялся выкладывать.

– Элфрик прав, – сказал Эдмунд, когда юноша закончил. – Посмотрите на меня. Я сижу-то с трудом. А приходской гильдии нужен сильный вожак. Такой пост не для калеки.

– Но ты скоро поправишься! – воскликнула Керис.

– Может быть. Однако я старею. Ты, верно, заметила, каким рассеянным я стал. Постоянно что-то забываю. А за переменами на рынке шерсти и подавно не уследил, отчего в прошлом году потерял много денег. Хвала Всевышнему, нас спасло твое алое сукно. Но это твоя заслуга, Керис, не моя.

Она, конечно, все это знала, но смириться не могла.

– Значит, ты намерен просто так уступить Элфрику?

– Вовсе нет. Это будет сущее бедствие. Он же глядит в рот Годвину. Даже когда мы станем боро, нам понадобится олдермен, способный противостоять аббатству.

– Кто бы это мог быть?

– Поговорите с пивоваром Диком. Он один из самых богатых людей в городе, а олдермен должен быть богат, чтобы купцы его уважали. Дик не боится ни Годвина, ни других монахов. Он будет хорошим вожаком.

Керис отчаянно не хотелось этого делать. Ей казалось, что, исполнив поручение отца, она смирится с его скорой кончиной. Для нее олдерменом был только Эдмунд, и она не хотела, чтобы ее мир менялся.

Мерфин понимал причину этого упорства, но пытался переубедить:

– Деваться некуда, ты пойми. Если закрывать глаза на то, что происходит, все кончится тем, что город окажется под Элфриком. А с него станется даже отозвать прошение о хартии.

Это решило дело.

– Ты прав. Идем к Дику.

По всей ярмарке пивовар расставил несколько повозок с огромными бочками эля. Его дети, внуки и зятья торговали влет, едва поспевая разливать. Керис и Мерфин отыскали Дика в тот миг, когда он подавал пример, приканчивая большую кружку собственной варки, и глядел, как семья зарабатывает ему деньги. Они отвели его в сторонку и объяснили, зачем пришли.

– Когда Эдмунд умрет, я полагаю, его состояние будет поделено между тобою и сестрой? – спросил Дик у Керис.

– Да. – Отец уже сказал Керис, что такова его воля.

– Если наследство Элис добавится к состоянию Элфрика, он будет очень богат.

Тут Керис сообразила, что половина денег, заработанных ею на алом сукне, действительно отойдет сестре. Она не думала об этом раньше, поскольку не допускала мысли о том, что отец может умереть. Осознание ее потрясло. Сами по себе деньги не имели для нее значения, но она ничуть не хотела помогать Элфрику стать олдерменом.

– Важно не только то, кто самый богатый, – возразила она. – Нам нужен человек, который сможет постоять за купцов.

– Тогда ты должна найти ему соперника, – ответил Дик.

– Вы согласитесь? – прямо спросила девушка.

Пивовар покачал головой.

– Нет, и не трудись уговаривать меня. В конце недели я передаю дело своему старшему сыну, а сам намерен остаток дней не варить пиво, а пить. – Он приложился к кружке и с удовольствием отрыгнул.

Керис поняла, что настаивать бесполезно: Дик говорил весьма твердо.

– По-вашему, кого мы можем выдвинуть?

– Только одного человека. Тебя.

Керис опешила:

– Меня? Но с какой стати?

– Ты затеяла всю эту историю с хартией боро, мост твоего жениха спас шерстяную ярмарку, а твое алое сукно во многом выручило город после падения цен на шерсть. Ты дочь нынешнего олдермена, и, пускай эта должность не передается по наследству, все считают, что у вожаков и дети вожаки. Так оно и есть. По сути, ты несла на своих плечах обязанности олдермена почти целый год, с тех пор как отец начал слабеть.

– А в каком-нибудь городе женщина становилась олдерменом?

– Насколько мне известно, нет. Да и мужчина не становился в твоем возрасте. Все это будет против тебя. Я не утверждаю, что ты победишь. Я только говорю, что больше никому Элфрика не одолеть.

Голова Керис пошла кругом. Неужели такое возможно? Справится ли она? А как же ее решение сделаться целительницей? Неужто в городе не найдется олдермена получше?

– А Марк-ткач? – спросила она Дика.

– Дельный парень, и жена у него толковая. Правда, горожане считают его бедным ткачом.

– Но сейчас-то он разбогател.

– Благодаря твоему сукну. Знаешь, люди не доверяют новым деньгам. Про Марка станут говорить, что он, мол, только вчера выбился из низов. Олдермен должен быть из уважаемой семьи, из такой, где у отца водились деньжата, да и у деда.

Керис очень хотелось одолеть Элфрика, но она сомневалась в своих силах. Вспомнила о терпении и проницательности отца, о добродушной общительности и неиссякаемой предприимчивости. Обладает ли она этими качествами?