Мир без конца

– Глупости! Мы помолвлены, мы должны были завтра венчаться. Она должна меня увидеть!

– Твоя невеста теперь послушница и не выйдет замуж.

Мерфин повысил голос:

– Если это так, почему она сама мне не скажет?

– Вопрос не ко мне. Она знает, что ты здесь, и не хочет тебя видеть.

– Я вам не верю.

Мерфин оттолкнул старую монахиню, юркнул в дверь, из которой та появилась, и очутился в маленьком коридорчике, где раньше никогда не бывал: лишь немногие мужчины заходили на женскую половину аббатства. Юноша миновал следующую дверь и оказался на дворе женской половины. Несколько монахинь читали, задумчиво бродили по дворику или тихо беседовали.

Мерфин пробежал через двор. Одна монахиня заметила его и закричала, но он не подумал остановиться. Увидев лестницу, он взбежал по ступеням и ворвался в первое же помещение. Это оказался дормиторий, по полу протянулись в два ряда аккуратно застеленные одеялами тюфяки. Людей там не было. Мерфин сделал несколько шагов дальше по коридору и толкнул другую дверь. Та была заперта.

– Керис! Ты здесь? Поговори со мной! – Он застучал в дверь кулаком, до крови расцарапав костяшки, но едва ощутил боль. – Впустите меня! Впустите!

Знакомый голос из-за спины произнес:

– Я впущу тебя.

Юноша обернулся и увидел мать Сесилию.

Настоятельница сняла с пояса ключ и спокойно отперла дверь, а Мерфин распахнул ее настежь. За дверью находилась комнатка с одиноким окном. Вдоль стен стояли полки с вещами.

– Здесь мы храним зимнее облачение. Это кладовка.

– Где она? – прорычал Мерфин.

– В комнате, которая заперта по ее собственной просьбе. Ты не найдешь эту комнату, а если найдешь, то не войдешь. Она не желает тебя видеть.

– Откуда мне знать, что она жива? – Голос дрожал от избытка чувств, но Мерфину было все равно.

– Ты меня знаешь. Я говорю тебе, что она жива. – Сесилия посмотрела на его руку: – Да ты поранился. Пойдем, я смажу царапины.

Мерфин поглядел на руку, затем перевел взгляд на настоятельницу:

– Вы дьяволица.

Он бросился бежать, промчался той же дорогой, пронесся мимо испуганной Юлианы наружу, протолкался через сутолоку закрывающейся ярмарки к воротам аббатства и очутился на главной улице. Может, обратиться к Эдмунду? Ну уж нет, пусть кто-нибудь другой расскажет больному отцу Керис страшную правду. Кому же довериться?

Мерфин подумал о Марке-ткаче. Тот перебрался с семьей в большой дом на главной улице, с каменным нижним этажом, где устроили склад для сукна. На кухне теперь не было ткацкого станка: ткали работники, которых семья нанимала. Марк и Медж сидели на лавке, и вид у обоих был настороженный. Когда вошел Мерфин, ткач вскочил.

– Ты видел ее? – спросил он.

– Меня не пустили.

– Неслыханно! – воскликнул Марк. – Никто не имеет права запретить девушке увидеть мужчину, за которого она собиралась замуж!

– Монахини говорят, что Керис не хочет меня видеть.

– Не верю.

– Я тоже. Я искал ее, но не нашел. Кругом одни запертые двери.

– Но она точно где-то там.

– Конечно. Пойдешь со мной? Возьмем кувалду, будем ломать все двери подряд, пока ее не отыщем.

Марк заметно смутился. Этот силач ненавидел насилие.

– Я должен ее найти! Может, она умерла.

Прежде чем Марк успел ответить, Медж проговорила:

– Я кое-что придумала.

Мужчины посмотрели на нее.

– К сестрам пойду я. Женщину монахини примут спокойнее. Глядишь, они уговорят Керис повидаться со мной.

Ткач кивнул.

– По крайней мере мы будем знать, что она жива.

Мерфин покачал головой.

– Мне этого мало. Что у нее на уме? Она намерена дождаться, когда затихнет вся эта шумиха, и сбежать? Или мне придется выкрасть ее оттуда? Или просто ждать? Если да, то сколько? Месяц? Год? Семь лет?

– Спрошу, если меня пустят. – Медж встала. – А вы оставайтесь здесь.

– Нет, я пойду с тобой. Подожду на улице.

– В таком случае, Марк, тебе тоже лучше пойти. Составишь Мерфину компанию.

Чтобы удержать юношу от опрометчивых поступков – это она имела в виду. Мерфин не стал спорить. Он попросил помощи и был благодарен за то, что два человека, которым он верил, согласились помочь.

Втроем быстрым шагом двинулись к монастырю. Мужчины остались перед госпиталем, а Медж зашла внутрь. Мерфин заметил собаку Керис, Скрэп. Та сидела у входа и ждала хозяйку.

С ухода Медж минуло полчаса, и Мерфин сказал:

– Думаю, ее впустили, иначе бы она уже вернулась.

– Посмотрим, – отозвался Марк.

Они наблюдали, как уезжают последние торговцы, оставляя на месте лужайки при храме море вспененной грязи. Мерфин принялся вышагивать взад и вперед; ткач сидел неподвижно, вылитое изваяние ветхозаветного силача Самсона. Прошел час, затем другой. Снедаемый нетерпением, Мерфин все же радовался, что Медж не выходит: значит, она разговаривает с Керис.

Когда Медж наконец появилась, солнце опускалось над западной частью города. Лицо женщины было серьезным, глаза полнились слезами.

– Керис жива. С нею все в порядке. Она не больна и в здравом рассудке.

– Что она сказала? – Мерфин с трудом сдерживался.

– Я передам тебе каждое ее слово. Пойдемте присядем в огороде.