Мир без конца

– Ну-ну, Минни, скоро боль пройдет. – Она решила, что вытяжка из маковых зерен будет слишком сильным средством: чего доброго, убьет ребенка. Нужно что-то помягче. – Нелли, ступай в мою аптеку и принеси кувшин, на котором написано «Настой конопли». Поторопись, но не беги. Если споткнешься и разобьешь кувшин, мне понадобится несколько часов, чтобы приготовить все заново.

Нелли ушла, а Керис осмотрела руку Минни. Ожог выглядел жутко, но, по счастью, все обошлось только рукой, ничего похожего на страшные ожоги по всему телу, как случалось при пожарах. По предплечью пузырились отвратительные волдыри, кожа сошла, обнажив потемневшую плоть.

Керис огляделась, прикидывая, кого попросить о помощи, и увидела Мэйр.

– Будь добра, принеси с кухни полпинты вина и столько же оливкового масла в двух разных сосудах. Нагрей то и другое, чтобы было теплым, но не горячим.

Мэйр ушла.

Керис заговорила с девочкой:

– Минни, постарайся больше не кричать. Знаю, тебе очень больно, но послушай меня. Я дам тебе лекарство. Оно снимет боль.

Крики несколько поутихли и перешли во всхлипывания.

Нелли принесла конопляный настой. Керис нацедила жидкость в ложку, просунула в разинутый ротик Минни и зажала девочке нос. Минни проглотила настой, опять закричала, но через минуту начала успокаиваться.

– Дай чистое полотенце, – велела Керис, обращаясь к Нелли. Полотенца в госпитале требовались постоянно, и по распоряжению Керис за алтарем поставили шкаф, где всегда имелся запас свежих.

С кухни вернулась Мэйр с маслом и вином. Керис расстелила полотенце на полу возле тюфяка Минни и переложила на него обгоревшую руку девочки.

– Ну как, полегче?

– Больно, – прохныкала Минни.

Керис удовлетворенно кивнула. Первое вразумительное слово от малышки. Значит, худшее позади.

Минни между тем стала клевать носом под действием настоя.

– Сейчас я кое-чем смажу твою ручку, чтобы ее вылечить. Постарайся лежать спокойно, хорошо?

Минни кивнула.

На запястье, где кожу опалило несильно, Керис вылила немного теплого вина. Девочка вздрогнула, но руку не отдернула. Ободренная Керис медленно повела струю выше, промывая вином самые обожженные места. Затем полила сверху оливковым маслом, которое успокаивало зуд и защищало плоть от дурных соков, разлитых в воздухе. Затем взяла свежее полотенце и обернула в него руку девочки, чтобы мухи не садились на раны.

Минни по-прежнему стонала, но уже почти спала. Керис озабоченно всмотрелась в ее лицо, покрасневшее от страданий. Хорошо, что не бледное, – это означало бы, что доза настоя слишком велика.

Керис всегда волновалась из-за лекарств. Их сила менялась при изготовлении каждой новой порции, и не было надежного способа ее измерить. Чрезмерно слабое снадобье не действовало, чрезмерно сильное могло быть опасным. Особенно Керис боялась причинить вред детям, пускай даже их родители вечно требовали сильнодействующих средств, теряя разум при виде детских страданий.

Вошел брат Иосиф. Он успел состариться – готовился вот-вот разменять седьмой десяток – и растерял все зубы, но по-прежнему считался лучшим врачом аббатства. Кузнец Кристофер тут же вскочил и воскликнул:

– О, брат Иосиф, хвала небесам, вы пришли! У моей дочки страшные ожоги.

– Давайте посмотрим.

Керис отступила, подавив раздражение. Все считали, что монахи – могучие целители, способные творить чудеса, а монахини годятся лишь на то, чтобы кормить больных и прибирать за ними. Она давно перестала прилюдно возмущаться таким отношением, но оно ей до сих пор досаждало.

Иосиф снял полотенце, осмотрел руку девочки, пощупал пальцами обгорелую плоть. Минни заскулила в забытьи, вызванном действием лекарства.

– Ожог сильный, но не смертельный. – Иосиф повернулся к Керис. – Приготовьте припарку из трех частей куриного жира, трех частей козьего помета и одной части белого свинца[64] и приложите к ожогу. Она выведет гной.

– Хорошо, брат.

Керис сомневалась в полезности припарок. Она замечала, что многие ранения благополучно заживают без выведения гноя, пускай монахи и полагали избавление от гноя необходимым условием исцеления. По ее наблюдениям, раны под такими припарками порою наоборот загнивали сильнее. Но монахи с нею не соглашались – кроме брата Томаса, который был убежден, что потерял руку почти двадцать лет назад из-за припарки, прописанной приором Антонием. Однако и на этом поле брани Керис тоже уступила. Лечение монахов опиралось на предписания Гиппократа и Галена, древних светил медицины, и все были уверены, что те не могли ошибаться.

Иосиф ушел. Керис удостоверилась, что Минни удобно и что ее отец немного успокоился.

– Когда она проснется, то захочет пить. Позаботьтесь, чтобы питья было в достатке. Подойдет слабый эль или разбавленное вино.

Керис не торопилась делать припарку. Пусть Господь несколько часов занимается раной без посторонней помощи, а уж потом можно подумать о распоряжении Иосифа. Монах ведь вряд ли соберется проведать больную. Керис послала Нелли за козьим пометом на лужайку перед собором, а сама направилась в свою аптеку.