Мир без конца

Керис ненавидела Элфрика, не любила деверя еще до того, как он дал на суде показания против нее, и потому не желала, чтобы он строил новый госпиталь.

– Элфрик занят, возводит дворец для Годвина. Я бы поговорила с Иеремией.

– Как угодно.

В душе Керис поднялась теплая волна благодарности. Придирчивая к мелочам, строго следившая за дисциплиной, настоятельница позволяла помощницам принимать самостоятельные решения. Вдобавок она всегда понимала противоречивые чувства, раздиравшие Керис. Не пытаясь подавлять эти противоречия, Сесилия находила возможности использовать их во благо обители. Она поручила Керис работу, которая ту увлекла, и подыскивала все новые способы усмирить мятежную натуру. «Вот она я, – думала Керис, – очевидно неспособная справиться с положением, а настоятельница спокойно разрешает мне заняться новым, большим и важным делом».

– Спасибо, мать-настоятельница, – поблагодарила она.

Позже в тот же день она обошла аббатство с Иеремией, растолковывая тому, чего ей хочется. Строитель был, как обычно, полон суеверий, видел в повседневных мелочах происки святых или демонов, но все-таки ему нельзя было отказать в воображении, и он стремился воплотить все то новое, чему научился у Мерфина. Вдвоем они быстро определили наилучшее местоположение для нового госпиталя, к югу от нынешней кухни аббатства. Госпиталь окажется поодаль от прочих зданий, потому больные будут реже сталкиваться со здоровыми, а еду не придется носить далеко; кроме того, сюда просто попасть с женской половины. Иеремия подсчитал, что с аптекой, новыми отхожими местами, вторым этажом для отдельных помещений новый госпиталь встанет приблизительно в сотню фунтов, то есть в сумму, которую покрывало наследство из Торнбери.

Керис обговорила место с матерью Сесилией. Этот участок не принадлежал ни братьям, ни сестрам, поэтому следовало обсудить планы с Годвином.

Приор нашелся на строительстве нового дворца. Каркас уже стоял, и крышу постелили. Керис не заходила сюда несколько недель и подивилась размерам дворца: тот обещал быть не меньше придуманного ею нового госпиталя. Она поняла, почему Буонавентура отзывался об этом дворце восторженно: один обеденный зал выходил просторнее трапезной женского монастыря. Работники на стройке так и кишели, словно Годвин торопился завершить строительство. Каменщики выкладывали на полу геометрический узор из разноцветных плит, плотники прилаживали двери, стекольщик разжигал печь, чтобы заняться стеклами для окон. Годвин явно не жалел денег.

Приор с Филемоном как раз показывали новое здание помощнику епископа, архидьякону Ллойду. Когда монахини приблизились, Годвин оборвал себя на полуслове.

– Простите, мы не хотим вам мешать, – сказала Сесилия. – Вы не подойдете к госпиталю, когда закончите? Мне нужно кое-что вам показать.

– Как вам угодно, – ответил Годвин.

Сестры отправились через ярмарочную лужайку к собору. Пятница считалась скидочным днем, купцы избавлялись от оставшегося товара по сниженной цене, чтобы не везти его домой. Керис увидела Марка-ткача, ныне округлившегося лицом и телом, в накидке из приснопамятного алого сукна. Четверо детей помогали отцу у лотка. Среди всех Керис особо выделяла пятнадцатилетнюю Дору, что пошла статью вовсе не в коренастую мать, но переняла ее бойкость и самоуверенность.

– Дела, кажется, идут неплохо. – Керис улыбнулась Марку.

– Это все должно быть твоим, – ответил тот. – Ты придумала краску, а я просто следовал твоим указаниям. Мне до сих пор кажется, будто я тебя обманул.

– Твой труд окупился сторицей, – возразила Керис.

Она радовалась, что Марк и Медж сумели поправить свои дела за счет ее придумки. Ей самой всегда доставляло удовольствие преодолевать сложности в любом деле, но она никогда не алкала денег – может, потому, что росла в зажиточной семье, не испытывавшей недостатка в средствах. Так или иначе, Керис было ничуть не горько от того, что Марк нажил состояние, которое могло бы принадлежать ей. Жизнь в монастыре не требовала денег и, казалось, отлично ей подходила. Она с восторгом глядела на здоровых и хорошо одетых детей Марка, ибо хорошо помнила, как все шестеро спали на полу единственной комнаты, бо́льшую часть которой занимал ткацкий станок.

Сесилия и Керис прошли на южную сторону аббатства. Пространство у конюшен походило на сельский двор. Там размещались несколько построек – голубятня, курятник, сарай для инструментов. В грязи копошились куры, свиньи рылись в кухонных отбросах. У Керис зачесались руки навести здесь порядок.

Вскоре к монахиням подошли Годвин и Филемон, за которыми тащился Ллойд. Сесилия указала на участок земли рядом с кухней:

– Я хочу построить здесь новый госпиталь. Что скажете?

– Новый госпиталь? – переспросил приор. – Зачем?

Керис подумала, что он выглядит встревоженным, и это ее удивило.

Сесилия ответила:

– Мы хотим иметь госпиталь для больных и отдельный гостевой дом для здоровых гостей.

– Какая неожиданная мысль.